Брестская крепость воспоминания и документы. Брестская крепость

Нет, я из Бобруйска… - не поняв умствования энкавэдэшника, ответил Мохнач.

Ага! - обрадовался Лерман. - Это многое объясняет! Постойте, постойте… - сержант Госбезопасности на мгновение задумался. - Дайте догадаюсь! Старшина на ружскладе из-под полы вручил вам это удивительное чудо враждебной техники, а про патроны сказал, что они обязательно будут в конце следующего квартала?

Да… так и было… - мельком удивившись прозорливости представителя органов, ответил Мохнач.

А извините, шлемазлом он вас при этом не называл? - улыбнулся Лерман.

Да, называл и говорил, это такое ласковое слово, вроде сынок… - простодушно признался Мохнач.

Вот из-за таких поцев, как этот старшина, нас, евреев, и называют жидами… - сокрушенно покачал головой Лерман. - Ну ладно… Короче, про пистолет я сам все понял, а потом вас узнал старшина Горобец. Он видел, как неделю назад вы, еще с курсантскими петлицами, в ресторане вокзала Брест-Пассажирский безобразничали…

Мохнач попытался отрицательно помотать головой, но это движение привело к новой волне головокружения. Впрочем, Лерман отлично разглядел попытку младшего лейтенанта оправдаться.

Как это не безобразничали? А кто в кадку с пальмой насс… помочился? Пушкин Александр Сергеевич? - грозно хмыкнул Лерман.

Я… это… на спор! - прошептал Мохнач.

Ах, на спор… - усмехнулся Лерман. - Эх, взгреть бы вас… да это дело Рабоче-Крестьянской Красной Милиции… совсем другой Главк, и Наркомат теперь даже - совсем другой… Да…

Так я… это… пойду? - могучим усилием победив головокружение, робко спросил Мохнач.

Нет, дорогой мой, отпустить вас я не могу… - ответил Лерман, и Мохнач похолодел. - Вы все равно только до первого патруля и дойдете! А вот утречком - пожалуйста! Сейчас же вы вполне можете выйти в коридор. В его конце, направо, - дверь уборной. Умойтесь, приведите себя в порядок. Тем более, что вас ожидает гражданка Никанорова, обрыдалась уже вся…

Какая Никанорова? - испугался Мохнач.

Как какая Никанорова? - Лерман мельком глянул на протокол задержания. - А Клавдия Захаровна, 1925 года рождения, русская, комсомолка, учащаяся десятого класса школы № 13, между прочим - не замужем… Иди уже, горе луковое….

И старый, 25-летний, кровавобериевский палач Лерман лукаво ухмыльнулся…

Кобрин, улица Леваневского, дом 33. Штаб 28-го стрелкового корпуса

Во дворе штаба - армейские автомашины, комендантский взвод 333-го стрелкового полка грузит в них ящики и шкафы со штабными документами…

Дима, что за хрень? Куда нас гонят на ночь глядя? - сержант Алексеев обращается к своему прямому начальнику - комвзвода старшему сержанту Данилину.

Ваня, сам ничего не пойму, но говорят, - Данилин понижает голос до шепота, - обстановка на границе тревожная… Так что штаб выдвигается на КП корпуса, в рощицу под Жабинкой. Ну ты же там был, блиндажи копал…

А мне чего сейчас делать?

Найди старшину и вместе с ним получи для взвода сухпай… На сколько дней? Гм-гм… В сороковом, летом, маневры окружные продолжались трое суток, так что бери с запасом - суток на пять… Должно хватить с избытком!

...

Этот же двор - но с пылающими автомобилями… Раскаленный ветер носит в воздухе листы бумаги - уже не нужные никому штабные документы несуществующего, погибшего штаба…

У горящего колеса штабного фургона лежит что-то бесформенное, окровавленное, в которое даже не хочется всматриваться…

Брест. 62-й Укрепленный район. 18-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон, 1-я батарея

...

ДОТы Брестского УРа… Мы знаем, как начиналась ваша жизнь, как вы рождались…

Двухэтажные… Пулеметно-артиллерийские, на три или пять амбразур, спроектированные великим военным инженером Карбышевым, построенные с учетом самого современного опыта…

Толщина железобетонных стен: до 1,8 метра, перекрытия: до 2,5 метра, выдерживавшие попадания 500 кг бомбы или 8-дюймового гаубичного снаряда… вооруженные, созданными гениальным Грабиным, уникальными казематными 76-мм пушками и „сорокапятками“, спаренными с пулеметами ДС.

Все там было: разумно продуманное, заботливо и надежно построенное - от казармы и хранилища боезапаса до артезианской скважины и санитарного узла - душа с туалетом…

Мы знаем, как вы строились, как оснащались, как осваивал вас личный состав. Мы не знаем и никогда уже не узнаем, как вы умирали. Знаем только, что ваша смерть была геройской!

В казарму стремительно входит командир батареи капитан Фролых и старшина батареи Саша Лукашенко.

Встать! Смирно! - командует личному составу дежурный - сержант Владимир Осауленко. - Товарищ командир, за время…

Отставить, сержант! - Отмахивается от доклада капитан. - Поднимай личный состав. Поступил приказ - начать загрузку ДОТа боеприпасами и продовольствием. Немедленно.

Това-а-арищ командир, так ведь планировали с понедельника… - сержант не то чтобы спорит, он как бы „напоминает“ командиру.

Сержант, я вообще-то в курсе… - хмыкает капитан. - Только вам здесь не колхозное собрание, а Красная Армия. Выполняйте приказ!

От за што я люблю нашу Червону Армию - што с нея николи не соскучишься… - тихонько в сторону говорит старшина Лукашенко. - Сначала ляжим-ляжим, а патом бяжим-бяжим… - а вслух добавляет: - Товарищ командир, да на што нам тая спешка? Давайте уж у ранку, по-светлАму… ПАтаму што впотьмах макароны усе порассыплять, масло растительное обязательно кокнут, про гречку я уж и не гАварю…

Пан не зрозумие! Я с Бранденбургу!!! - визгливым, истеричным голосом почти кричит бандит.

Та всегда пожалуйста, хучь из Жмеринки! - отмахиваясь от него как от назойливой мухи, говорит Лерман. - Ви, пан Поносенко, главное, так сильно не турбувайтесь… расслабьтесь, водички холодненькой вот еще выпейте.

Диверсант замолкает, дыша как запаленная лошадь.

А шо такое? Шо ви морщитесь? - ласково спрашивает Лерман. - Неужели до сих пор ручка болит, морда ваша петлюровская? Ничем, к сожалению, сейчас вам помочь не могу! Потому как, согласно Указа, уголовные дела о шпионах, диверсантах и террористах рассматриваются в течение 24 часов. Четыре часа уже ж таки прошли!

А может, к дохтуру, пан официр? - баюкая поврежденную конечность, с затаенной надеждой спрашивает диверсант.

Куда ж вас, дорогой ви мой, еще и к доктору? - тем же тихим ласковым голосом, словно разговаривая с тяжелобольным, говорит Лерман. - Ведь еще и Особое Совещание собрать нужно, и протокол оформить… Не успеваем мы с вами до конца рабочего дня - ведь он сегодня сокращенный! А, извините за нескромность, когда же ж вашу могилу копать? Тоже ж ведь время нужно…

Диверсант вздрагивает всем телом, и, моментально забыв про сломанную руку, заискивающе заглядывая оперуполномоченному в глаза, говорит:

Пан официр, ни нада могилу! Я все… все скажу!

Ну и шо ви таки мОжите минЕ сказать, кроме лирических воспоминаний детства? - удивляется Лерман. - Дело-то насквозь ясное, взяли вас, пан Поносенко, в красноармейской форме, с оружием в руках, и весь ви минЕ такой неинтересный… Вот объясните мне, тупому жиду пархатому, отчего же ж именно мы именно вам путевку в Могилевскую губернию выписывать не должны?

Здоровенный диверсант сползает с табуретки и, рыдая, ползет к столу. Лерман смотрит на этот спектакль, иронически приподняв одну бровь.

Все-все-все, ничего не хОчу слушать! - насмешливо говорит оперуполномоченный. Диверсант, не вставая с пола, начинает выть. - Ой, ну какой же ви настырный, ну прямо второгодник Вовочка! Ну ладно, ладно, встаньте уже с колен. Ну хорошо, хорошо… пяток минут у нас с вами еще есть… сейчас я вернусь, погодите…

Лерман выходит в коридор, заглядывает в соседнюю комнату - там за пишущей машинкой барышня с наушниками на пергидролевых кудряшках.

Машенька, вы готовы записывать? - местечковый акцент Лермана мгновенно испаряется. - Клиент, слава труду, конкретно потек!

Готова, Исаак Абрамович! - кивает барышня. - Как вы его… раз! И раскололи! Даже бить не пришлось!

Ой, ну что вы, Машенька, вы ведь меня знаете - я же не злодей! - улыбается Лерман. - Я, вообще, человек штатский, минский учитель истории… в прошлом учебном гОде… был.

...

У открытого сейфа - куча бумажного пепла… на клочке обугленного картона - надпечатка черным шрифтом «Сов. секр…»…

В углу за сейфом - сидя на полу, привалившись развороченным пулей затылком к заляпанной кровью стенке, Лерман прижимает к себе левой рукой секретную пишбарышню с черным зевом входного отверстия у кудрявого белокурого виска, в правой руке - крепко зажат наган…

На мертвых губах оперуполномоченного - улыбка. Он все успел сделать вовремя, точно по инструкции…

Брест. Штаб 11-го погранотряда

Продолжайте, товарищ Лерман! - подбадривает оперуполномоченного Начальник войск Белорусского пограничного округа генерал-лейтенант Богданов. - Что еще показал этот Поносенко?

Сидящий за маленьким приставным столиком Лерман сейчас совершенно не похож на того типичного «ботаника», чей образ он демонстрировал на допросе. Исаак строг, подтянут, одет в щегольскую коверкотовую гимнастерку, даже вместо очков - пенсне без оправы, как у Лаврентия Павловича.

Слушаюсь, тащщ генерал, - кивает Лерман и, мельком глянув в протокол допроса, продолжает докладывать наизусть, по памяти. - По показаниям задержанного агента службы «Абвер», главной задачей ближайших суток, предшествующих нападению Германии на Советский Союз, для указанной разведгруппы являлись мероприятия по блокированию средств проводной связи, в том числе Бодо и ВЧ.

Богданов достает папиросы, но, не прикуривая, начинает постукивать мундштуком по коробке.

Другими задачами являлись: уничтожение ком и политсостава Красной Армии, проживающего в городе Брест, недопущение по большому сбору или тревоге указанных лиц в расположение своих частей, - докладывает Лерман. - В первую голову это касается летчиков, танкистов, старших командиров РККА. После начала боевых действий ставилась задача уничтожения и подмены дорожных указателей, организация дорожных заторов, направление транспортных колонн РККА в неверном направлении. Соединение с войсками немецкого вермахта планировалось в 18 часов 23 июня сего года в районе реки Ясельда.

Широко шагают… - хмыкает Богданов.

Так точно, тащщ генерал! - откликается Лерман. - Далее. Как показал задержанный Поносенко, заместитель начальника 2-го отдела службы «Абвер» оберст-лейтенант Эдуард Штольц лично дал указание руководителям украинских националистов, германским агентам Мельнику и Бандере организовать сразу же после нападения Германии на Советский Союз провокационные мятежи на Украине, с целью подрыва ближайшего тыла советских войск. А также для того, чтобы убедить международное общественное мнение о происходящем, якобы, разложении советского тыла. Задержанный показал, что ему известно, что, якобы, подготовкой мятежа в городе Львов занимается его близкий знакомый, начальник разведки украинских националистов некто Сушко.

С-с-суки! - выдыхает сквозь сжатые зубы генерал. Так и не прикуренная папироса крошится в кулаке. - Мятежи, значит, решили организовать… Ну-ну…

Также задержанный показал, что германская агентура в ближайшее время имеет задачу захватить железнодорожный тоннель и мосты близ города Вильно, - снова мельком глянув в протокол, продолжает докладывать Лерман. - А германские диверсионные группы имеют задачу в ночь на 22 июня захватить мосты через реку Двина, причем должны удерживать их до подхода немецких войск. Сам задержанный подчиняется полковнику вермахта Лахузену и является добровольным помощником в первой роте, в так называемой роте «Нахтигаль», это «Соловей» по-русски, так как личный состав из украинских националистов очень любит петь хором…

Ну прямо-таки хор Пятницкого, - усмехается Богданов.

Так точно, тащщ генерал, - кивает Лерман. - Так эти самые хористы, рота «Нахтигаль», входят в состав специального полка «Бранденбург-800». В Брест заброшено, по сведениям Поносенко, тридцать парашютистов из указанного полка. И от сорока пяти до шестидесяти бывших подданных Польши и Прибалтийских государств (украинцев, литовцев, латышей, эстонцев). Указанные подразделения расписаны по двадцати пяти конкретным объектам. В частности, подразделение «2-А-зет», в состав которого входил задержанный, должно было подняться на чердак жилого дома № 5 ДНС гарнизона Бреста и 22 июня в 4 часа по берлинскому времени приступить к физической ликвидации проживающих там командиров и членов их семей, включая женщин и детей.

Детей-то… Детей-то зачем?! - изумляется Богданов.

Не знаю, тащщ генерал, - качает головой Лерман. - Логика врага мне непонятна.

Учись, Исаак Абрамыч, учись лучше! - грустно усмехается Богданов. - Своего врага нужно знать от и до!

Есть, лучше учиться, тащщ генерал! - Лерман кивает, делает пометку в блокноте и продолжает доклад. - Далее. Все военнослужащие полка «Бранденбург» из бывших зарубежных немцев свободно владеют русским языком. Подразделение оснащено по штату предметами обмундирования и вооружением Красной Армии. Причем предметы абсолютно аутентичные. На снятых нами с трупов диверсантов гимнастерках и бриджах были даже бирки фабрик-производителей.

Надо же, какие аккуратисты… - замечает Богданов.

Виноват, тащщ генерал, но вот немецкая аккуратность их и подведет! - говорит Лерман и достает из потертого кожаного портфеля небольшой пакет. В пакете - документы диверсантов. - Обратите внимание, тащщ генерал, вот это красноармейская книжка одного из убитых при задержании. Сделана очень профессионально, на отличном полиграфическом уровне, с соблюдением всех требований к удостоверениям личности военнослужащих. У наших командиров - точно такая же… почти… вот только скрепка у нас - из стальной проволоки. Когда долго носишь удостоверение в кармане, то от пота и воды скрепка ржавеет и пачкает бумагу. А у шпиона - скрепка из стальной НЕРЖАВЕЮЩЕЙ проволоки. И бумагу ничуть не пачкает!

Прямо клеймо на лбу - я шпион! - хмыкает Богданов.

...

Спецсообщение погранвойск НКВД БССР: «В полосе 10-й армии группа диверсантов перешла госграницу. Из них: 2 убито, 2 тяжело ранено, 3 (украинские эмигранты) захвачены в плен».

Брестская крепость. Северный остров. Дом начальствующего состава № 5

На стадионе рядом с домом - красноармейцы, в одинаковых синих майках, одинаково наголо стриженные, азартно гоняют футбольный мяч.

У входа в подъезд трехэтажного краснокирпичного, под красной черепичной крышей, дома на лавочке сидят мальчик в коротких штанах, с перекрещенными за спиной помочами, и девочка в панамке, в белом сарафане.

А у меня в кармане гвоздь! - важно произносит мальчик.

А у нас на крыше гость! - почти в рифму отвечает девочка.

Какой еще гость? - удивляется мальчик.

Военный, какой же еще! - рассудительно отвечает девочка. - Мы с мамой на чердак лазили белье вешать, а он там сидит. Мама сначала его испугалась, а потом говорила с ним и смеялась. Он мне пуговку подарил. Вот, смотри, с буковками!

Мальчик внимательно осматривает подарок и морщит лоб.

А буковки-то не русские… - бормочет мальчик под нос и решительно отбирает пуговку у сестренки.

Отда-ааай, отда-аай, моя пуговка! - ревет девочка.

В этот момент у подъезда, скрипнув тормозами, останавливается трехосный ЗиС-5, в кузове которого пограничники в зеленых фуражках, с АВС-36 в руках…

Дверца кабины распахивается, на асфальт спрыгивает Лерман. Он приветливо улыбается детям и ласково спрашивает:

Детишки, вы случаем не здесь живете?

Мальчик подходит поближе и, грозно насупив белесые бровки, четко, по-военному, командным голосом отвечает:

Мы вам не детишки, а дети капитана Прохоренко! - А потом не менее сурово спрашивает: - А вы кто такой будете? - Внимательно, сопя, изучает протянутое ему удостоверение… поднимает глаза на петлицы и белозубо улыбается: - А понятно. ЭН-КА-ВЭ-ДЭ?

Ну, почти угадал, - с доброй улыбкой отвечает Лерман.

Тогда, дяденька, вот что я Вам скажу… - и мальчик что-то шепчет внимательно слушающему командиру.

Лерман внимательно изучает пуговку, которую сжимала горячая мальчишечья ладонь, и задумчиво произносит:

Это, кажется, мы удачно зашли… Взвод, к машине! А вы, детишки, ну-ка, бегите вот к стадиону, футбол посмотрите!

...

Темный коридор… Распахнутая, полусорванная с петель дверь… Женщина в наброшенном наспех халате, в руках детские вещи, застыла в луже крови на полу, последним движением пытаясь прикрыть собой маленькую девочку, в глазах которой остановился смертный ужас.

Брест. Обком ВКП(б). Кабинет первого секретаря обкома

- …И тогда оставшийся в живых нарушитель госграницы выпрыгнул с чердака во двор дома, где и был ошпарен с ног до головы крутым кипятком женой капитана РККА Зубачева, которая в этот момент собиралась замочить в тазу верхнюю одежду мужа. Благодаря чему указанный нарушитель и был без сопротивления задержан опергруппой «соседей», то есть Управления НКГБ БССР, - докладывает начальник областного Управления НКВД БССР старший майор Фрумкин. - Выпотрошенный… извините, спешно допрошенный с применением методов физического воздействия, разрешенных Постановлением ЦК ВКП(б) в отношении шпионов, диверсантов и вредителей, задержанный Крысенко подтвердил, что 22 июня, в 4 часа по берлинскому времени, на участке Брест немецкими войсками будет совершено массированное нападение, с применением танков, артиллерии и авиации.

Мда-а… Как они с пуговкой-то прокололись, а? - задумчиво вертя в руках пуговку с иностранными буковками, говорит первый секретарь обкома Тупицын.

Так ведь не прокололись, товарищ Тупицын! - хмыкает Фрумкин. - На форме как уничтоженных террористов, так и на форме задержанного живым все пуговицы носят отечественную маркировку. Экстренной проверкой, с привлечением работников Особого отдела 6-й стрелковой дивизии, нам удалось установить, что с женой капитана Прохоренко на чердаке разговаривал привлеченный на учебные сборы приписного состава уроженец и житель Кишинева красноармеец Андрей Болфу. На рукавах гимнастерки и на ширинке бридж Болфу действительно обнаружены самовольно пришитые последним не уставного образца пуговицы с латинской маркировкой.

Присутствующий в кабинете генерал Богданов сдержанно улыбается.

Спешно допрошенный с применением методов физического воздействия, разрешенных Постановлением ЦК ВКП(б) в отношении шпионов, диверсантов и вредителей, - продолжает Фрумкин, - задержанный Болфу показал, что посетил чердак ДНС № 5 с целью, как он заявил, сбора сувениров. При обыске в его вещевом мешке найдены женские панталоны с начесом пятьдесят восьмого размера и бюстгальтер размера номер пять, уверенно опознанные женой капитана РККА товарища Зубачева, как принадлежащие ей личные вещи…

Богданов тихонько смеется, Тупицын недоуменно крутит головой.

Причастность Болфу к иностранным разведкам в настоящее время отрабатывается, - продолжает рапортовать Фрумкин. - Негодяй уже дал признательные показания о связях с румынской Сигуранцей, а также с разведками хортистской Венгрии, царской Болгарии и феодального Великого княжества Лихтенштейн…

Богданов и Тупицын, переглянувшись, понимающе улыбаются.

Но о нападении Германии на Союз ССР Болфу ничего не знает! - заканчивает Фрумкин.

Ну, с этим… кроликом бессарабским, мне лично все ясно! - вытирая выступившие от смеха слезы, говорит Богданов. - Но вот что меня беспокоит по-настоящему, так это показания задержанных бандитов… Неужели широкомасштабная провокация, как на Халхин-Голе?

А связи с округом до сих пор нет, - тихонько говорит Тупицын.

Как это нет? - Богданов ошарашен. - А по линиям НКПС?

Тупицын отрицательно качает головой.

Тоже нет? - переспрашивает Богданов. - А по радио?

Уже три месяца нет кодов, - пожимает плечами Фрумкин. - Не утвердили.

И кто же не утвердил? - задумчиво прищуривает глаза Богданов. - Товарищ Павлов?

Тупицын и Фрумкин синхронно кивают.

Ну, ни ху… чего себе! Товарищ Фрумкин, мне кажется, тут есть, где поработать Вашему ведомству… Но что же делать-то, а? А если задействовать «шоферов»? Была - не была! Под мою ответственность… Пусть нежненько потрогают супостата за вымя…

Оформляйте письменный приказ, товарищ генерал! - решительно говорит Тупицын. - Я, как член военного совета, тоже подпишу!

Кобрин

Командующий 4-й армией генерал Коробков через Пинск сумел дозвониться до штаба Округа. Попросил начальника штаба Округа Климовских дать разрешение вывести на боевые участки хотя бы дивизии из гарнизона Бреста. Получил категорический отказ.

«Подписано, так с плеч долой!».

И Коробков с начальником штаба Армии генерал-майором Сандаловым отправляются на спектакль Белорусского театра оперетты «Цыганский барон».

Тем временем член Военного совета диввоенкомиссар Шлыков и его начотдела политпропаганды уезжают в Брест - на концерт артистов Московской эстрады…

Минск

Командующий Западным фронтом (не Округом, а со вчерашнего дня - Фронтом) генерал армии Павлов находится не на фронтовом ГКП, а в Минском окружном Доме Красной Армии. Наслаждается опереттой «Свадьба в Малиновке»…

Рядом с ним первый заместитель командующего генерал-лейтенант Болдин И. В.

Оперетта им нравится, особенно веселит Попандопуло…

Неожиданно в ложе появляется начальник разведотдела штаба Западного фронта полковник С. В. Блохин. Наклоняется над ухом Павлова, что-то шепчет…

Что за ерунда! Этого не может быть! - раздраженно бурчит Павлов.

Начальник разведки пожимает плечами и удаляется.

Чепуха какая-то… - наклонившись к Болдину, вполголоса говорит Павлов. - Разведка сообщает, что на границе, якобы, очень тревожно. Немецкие войска, якобы, приведены в полную боевую готовность и даже начали обстрел отдельных участков нашей границы. Слушай, сделай что-нибудь с этим паникером, чтобы он не мешал мне больше! [Подлинный диалог. Взят из опубликованного допроса арестованного 7 июля 1941 года Павлова и показаний свидетеля Болдина.]

Крепость Брест. Западный остров. Окружная автошкола погранвойск

...

Никто ничего не знает об этой школе, расположенной на самом краешке советской земли, с трех сторон окруженной сопредельной территорией. Только выжившие свидетели героической обороны крепости в один голос вспоминают, что не было в этой школе ни гаража, ни автодрома, ни учебных автомобилей… Видимо, злобный сталинский режим заставлял будущих шоферов учиться исключительно по картинкам. А когда ранним утром на Западный остров ворвался немецкий штурмовой отряд, втрое превышавший по численности личный состав школы, - все до единого фашисты были уничтожены шоферами в рукопашной схватке… вот такая это была интересная «автошкола»…

Начальник автошколы, воентехник первого ранга Безуглый с интересом рассматривает мокрого до нитки немецкого унтер-офицера… Картина заслуживает внимания - на связанном, мычащем сквозь кляп, выпучившим глаза немце - кайзеровский шлем с пикой! [Подлинная история.]

Ну и где же, бойцы, вы этого клоуна отловили? - на секунду прервав созерцание, любопытствует Безуглый.

Там их трое было - расчет MG-34. Аккурат на нас направленный, у отметки 145, - старший из двоих курсантов-«шоферов», сержант Михаил Мясников, невысокий крепыш в комбинезоне, вытаскивает из нагрудного кармана мокрые зольдатенбухи. - Солдатиков мы от греха притопили, а старшенького - на наш берег. Полиции пограничной на сопредельной стороне уже нет, блокпост пустой, то-то собаки немецкие второй день не лают.

А вообще немцев в прибрежных кустах - как грязи! - добавляет второй «шофер», ефрейтор Колпаков. - Саперы лодки подтаскивают, вот здесь и здесь… - Колпаков показывает места на карте. - Окопы немцы не роют, стоят биваком. И вроде у них не иначе как… партсобрание - офицеры личному составу что-то вслух зачитывали.

Добро! - кивает Безуглый. - Так, ребятки, кликните из канцелярии Немца и несите скорее горячий утюг - видите, совсем наш гость продрог, надо ему форму подсушить…

Раздеть? - прикидывается дурачком Мясников.

Нет, прямо на нем сушить будем! - криво ухмыляется Безуглый. - Ой, чой-то он головою затряс? Не хочешь утюга, да? Разговаривать будешь, камрад?

На четвертый день боев в Бресте в трех пехотных полках 45-й пехотной дивизии вермахта были сформированы штурмовые группы из саперов и пехотинцев для овладения остававшимися до сих пор в руках русских опорными пунктами. В поддержку им выделили шестиствольные минометы. Гельмут Бёттхер, сапер такой штурмовой группы, описывает действие этих минометов:

«Для этого в ход пошли особые реактивные снаряды. Дальность у них была небольшой, а вот взрывная мощь огромной. Страшнее оружия, как мне кажется, не было на тот момент. В радиусе трех - трех с половиной метров ничего живого не оставалось, из-за вакуума, поражавшего легкие и человека, и животных. Ужас, и только. После такого взрыва погибшие замирали будто куклы - да, да! Сидели, замерев в неподвижности на скамейке или на чем там их смерть застала. Погибали все стопроцентно, и смерть наступала мгновенно. Жуть!»

Было принято решение очистить Северный остров от противника и только потом переходить к завершающему штурму цитадели. С самого начала атакующих поджидали неимоверные трудности. Так, например, проведение артподготовки было признано невозможным вследствие небольшой площади крепости. «Стрелковое оружие оказалось неэффективным против стен крепости, - докладывали из штаба 45-й пехотной дивизии, - а танков или самоходных артиллерийских установок в наличии не имелось». Единственный огнемет, оставшийся у бойцов 81-го саперного батальона, также ничего не решал, поскольку подобраться вплотную к неприятелю можно было лишь при наличии средств бронезащиты. Предпринимались попытки воспользоваться захваченными у русских танками.

Штурмовая группа готовится к решающему штурму казематов цитадели». Справа некоторые из солдат отдыхают сидя на корточках и привалившись спиной к стене.

Только что сформированные штурмовые группы приступили к зачистке выявленных очагов сопротивления. Дарья Дмитровна (так в тексте. - Прим. перев.), жена одного солдата-артиллериста, со слезами вспоминает о том, что пришлось пережить во время этих боев:

«Мы целую неделю просидели в подвалах казармы без воды и пищи. Ворвавшись в крепость, фашисты стали забрасывать подвалы дымовыми гранатами. На моих глазах, задыхаясь, гибли дети, а я ничего не могла сделать. Я до сих пор не понимаю, как я уцелела, - это чистая случайность. До сих пор это не укладывается у меня в голове».

Рукопашные схватки, завязывавшиеся во время этого штурма, носили крайне ожесточенный характер. Окруженные красноармейцы, понимая, что их ждет, отбивались даже ножами. Красноармеец Григорий Макаров вспоминает, что перед атакой немцы забрасывали их гранатами со слезоточивым газом, «и тогда все вокруг заволакивали клубы ядовитого дыма». Бок о бок с солдатами, оборонявшими казематы крепости, находились женщины и дети. Макаров видел труп мальчика, задохнувшегося в дыму. Рядом сидела его мать и по-прежнему закрывала лицо ребенка меховой рукавичкой. «А сколько было раненых! - продолжает рассказ Макаров. - И никаких перевязочных средств, ничего, чтобы остановить гангрену или нагноение. От этого погибло много раненых».

Пулеметчики ведут огонь с главного вала. Над цитаделью, впереди - облака дыма и пыли.

Лейтенант Шнайдербауэр из взвода 50-мм противотанковых орудий (45-я пехотная дивизия) получил приказ выдвинуть пушки на прямую наводку для оказания огневой поддержки наступающей пехоте. Шнайдербауэр вспоминает о том, что они увидели на Южном острове:

«Эти метры превратились для нас в сплошной ожесточенный бой, не стихавший с первого дня. Все кругом уже было разрушено почти до основания, камня на камне не оставалось от зданий. Вокруг валялись трупы красноармейцев и лошадей. В воздухе разило горелым мясом и тленом».

Когда специально сформированные штурмовые группы приступили к зачистке занятых неприятелем зданий, 50-мм орудия обеспечивали огневую поддержку, ведя огонь по окнам и предполагаемым временным огневым точкам врага. Огонь русских снайперов оказался смертельным для очень многих наступавших. Так, на месте был убит офицер из роты пропаганды, не обращавший внимания на предостережения.

Попытка решить простыми средствами крайне сложную задачу обернулась для немцев затяжными и кровопролитными сражениями. Санитары с носилками под огнем пробирались к раненым, но нередко сами становились жертвами пуль и осколков. «Каким-то невероятным образом, - рассказывает Шнайдербауэр, - им удавалось вытащить из-под огня кого-нибудь». Попытка взять измором защитников крепости превратилась в муку и для самих штурмовавших. Командир взвода противотанковых орудий своими глазами видел, как:

«…саперы штурмовой группы забрались на крышу здания как раз напротив нас. У них на длинных шестах были заряды взрывчатки, они совали их в окна верхнего этажа - подавляли пулеметные гнезда врага. Но почти безрезультатно - русские не сдавались. Большинство их засело в крепких подвалах, и огонь нашей артиллерии не причинял им вреда. Смотришь, взрыв, еще один, с минуту все тихо, а потом они вновь открывают огонь».

Эти краткие минуты замешательства защитников крепости немцы старались использовать и прорваться в казематы. Шнайдербауэр вспоминает: «Мы, ворвавшись туда, заваливали все выходы тем, что под руку попадет: камнем, кусками решеток, ящиками, чтобы лишить русских возможности выбраться».

Здание Дома офицеров, словно заноза, мешало операциям по зачистке Северного острова. Немцы постоянно попадали под продольный огонь русских. 81-й штурмовой саперный батальон получил задачу уничтожить здание. Подрывники, взобравшись на его крышу и привязав к длинным шестам мощные взрывные устройства, опустили шесты на уровень окон, после чего была дана команда на подрыв. «Послышались крики и стоны раненых русских, - записано в отчете дивизии, - но огонь продолжался».

Условия в обороняемых русскими объектах становились невыносимы. Медсестра К. Лешнева, описывает:

«В казематах мы оказывали раненым медицинскую помощь, в том числе женщинам и детям. К тому времени у нас кончились перевязочные материалы, лекарства и вода. Острее всего ощущалась нехватка воды. Доставить ее с реки было невозможно, но надо ведь было хоть немного напоить раненых!»

Георгий Карбук описывает мучения, которые выпали на долю оборонявшихся красноармейцев. «Самое тяжелое - это нехватка воды, - поясняет он. - Вода требовалась для охлаждения пулеметов «максим», иначе стволы перегревались, и пулемет заклинивало. И тут же рядом с пулеметами лежали раненые, изнемогавшие от жажды».

«Приходилось выбирать, что важнее. Сохранять оружие в боеспособном состоянии или спасать людей. А вокруг лежали раненые, многие при смерти, они метались, бредили, просили воды. Целые семьи были там! С детьми! Сколько людей мучилось от жажды! А рядом, всего в двух шагах, две реки!»

Последний снимок фотографа. Стрелкой отмечена позиция снайпера, застрелившего его через секунду после того как был сделана фотография.

Немцы считали, что пока их успехи более чем иллюзорны. «Только сейчас после тяжелых боев пала брестская цитадель», - записал командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок в свой дневник 25 июня. Но уже на следующий день мощнейший взрыв потряс массивное здание, где размещалось политучилище. 81-му штурмовому саперному батальону удалось взорвать метровые кирпичные стены. Наружу вывели группу оглушенных пленных - 450 человек. Последним препятствием оставался Восточный форт. Все подходы к нему перекрывались прицельным огнем тяжелых пулеметов. Солдаты 45-й пехотной дивизии вермахта рассказывали, что «единственным выходом было вынудить русских сдаться, взяв их измором - голодом, и в первую очередь жаждой. Все остальные средства хоть как-то ускорить этот процесс, включая ураганный огонь тяжелых минометов, атаки танков, призывы по громкоговорителю, листовки, - все оказались безрезультатными».

До сих пор на стенах цитадели Брестской крепости видны странные темноватые пятна - оплавленный кирпич, напоминающий вулканичес-кую лаву. Георгий Карбук вспоминает:«Немцы применяли против нас огнеметы. Сунут, бывало, наконечник в подвальное окошко и полыхнут как следует. Сами-то они подвалов избегали. Кирпич, и тот таял, как воск. Или забрасывали гранатами подвалы, где семьи прятались».

Западный форт.

Нехватка воды превратилась для защитников крепости в тяжелейшее испытание. Медсестра К. Лешнева своими глазами видела, «как одну нашу медсестру застрелили на лужайке у берега реки, когда она попыталась зачерпнуть воды. Я своими глазами видела. Мы даже не смогли оттащить тело. Она восемь дней так и пролежала на траве». Немцы не гнушались никакими средствами, чтобы сломить волю оборонявшихся. Георгий Карбук вспоминает:

«Немцы установили мощные прожекторы на другом берегу, которыми всю ночь освещали наш берег. От этого света никуда нельзя было скрыться, они обшаривали каждый кустик. Стоило кому-нибудь из нас попытаться пробраться к реке, как его тут же замечали. Там, на берегу, многие погибли».

Автохозвзвод 132 об кв НКВД 1940 г.

Осада длилась вот уже шестой день. Один русский перебежчик признался, что силы обороны, центром которой являлся Восточный форт, насчитывали 20 офицеров и 370 солдат и сержантов из 393-го зенитного батальона 42-й советской стрелковой дивизии. Они имели в своем распоряжении счетверенный зенитный пулемет, 10 легких пулеметов, 10 автоматов, 1000 ручных гранат и много других боеприпасов и продовольствия. Так что, скорее всего, сдаваться они не собираются. «Воды там мало, но ее добывают, прорывая скважины в земле». В форте также находятся женщины и дети. «Штаб обороны возглавляют майор и комиссар». Несмотря на большое количество пленных, захваченных за сутки до этого, немцы по-прежнему несли ужасающие потери. А с ними пришло и горькое разочарование, в свою очередь, порождавшее чувство бессмысленности дальнейших попыток овладеть цитаделью.

28-й танковый взвод подогнал два странных на вид танка. Один - французский танк «Сомуа», трофей предыдущей кампании во Франции, другой танк еще недавно принадлежал русским. Оба танка открыли огонь по бойницам, амбразурам и окнам зданий Восточного форта. «Русские заметно приутихли, - как следует из донесения дивизии, - однако до сих пор нет признаков успеха». Попытки подавить огневые точки защитников крепости продолжались, но по-прежнему не давали результатов. Немцев выводили из себя снайперы, «непрерывно стрелявшие отовсюду - из самых, казалось, неподходящих мест: из-за мусорных контейнеров и куч мусора». Естественно, их уничтожали, но «стрельба из Восточного форта продолжалась с новой силой».

На этом фото можно увидеть фельдфебеля Friz Albert Geyer, III/135. Подпись: Nach der Ruckkehr aus der Zitadelle. Перевод: После возвращения из Цитадели. Погибнет через 3 месяца на Украине.

Григорий Макаров, красноармеец, вспоминает атаку «немецких химических войск» 27 июня. Они использовали слезоточивый газ. По словам Макарова, у защитников было достаточно противогазов:

«Они были велики для детей. Но мы натягивали их им на голову, а снизу подвязывали чем-нибудь, и газ не проникал под маску. Только у одной женщины был мальчик, ему было полтора года. Тут уж мы ничего не могли сделать, он так и задохнулся».

Подобные трагедии приводили к тому, что сопротивление красноармейцев только усиливалось.

Против упрямых защитников крепости применялись и другие меры. Гельмут Бёттхер, боец штурмового саперного подразделения, воевал в огнеметном взводе. Следует подчеркнуть, что этот человек считал себя «обычным солдатом». И считал вполне нормальными изуверские методы ведения боев, описание которых наверняка смутит воспитанных на гуманных и демократических ценностях западных читателей. Хлебнувшие тоталитаризма, вероятно, будут потрясены куда меньше. «Мне было 19 лет, - рассказывает Гельмут Бёттхер, - я часто задумывался надо всем этим, ведь меня заклеймили, как убийцу, но на войне-то я был героем». Следует добавить, что самые жуткие вещи на войне зачастую становятся нормой. Детство Бёттхера было самым обычным, хоть ему и приходилось несладко. Выросший в годы экономического кризиса, он, по его словам, «в 14 лет оказался на улице и выжил лишь благодаря армейской службе». Он нередко вызывался участвовать в самых разных акциях, но не с огнеметом в руках. «Мне приказали», - оправдывается он. Армейская жизнь открывала перед ним массу новых возможностей, и он, «как все», пытался ими воспользоваться. Однако назначение в Брест в огнеметный взвод явно не обрадовало его.

«Жутко себе представить такую службу, но хочу сказать, что огнеметчиков в плен не брали. Их на месте пристреливали».

Огнемет тоже требует сноровки. Он представлял собой укрепленный на спине аппарат ранцевого типа - емкость с горючим и нагнетатель весом в 21 кг. Горючее представляло собой легковоспламенявшуюся смесь, поступавшую под давлением в распылитель. Струя горящей жидкости мгновенно превращала жертву в пылающий факел. Аппарат снабжался регулятором давления и толщины струи, что делало его еще более опасным для противника. Но и сам огнеметчик был крайне уязвим для вражеских пуль. Бёттхер поясняет:

«Струя пламени достигала 30 м в длину, температура - 4000 градусов. Стоило подобраться к траншее и провести по ней струей огня, как там уже спасения ни для кого не было - безопасных закоулков не оставалось. Большинство гибло на месте, некоторым везло - им только выжигало глаза. А вообще, это, конечно, был кошмар», - признается Бёттхер.

До сих пор на стенах цитадели Брестской крепости видны странные темноватые пятна - оплавленный кирпич, напоминающий вулканическую лаву. Георгий Карбук вспоминает:

«Немцы применяли против нас огнеметы. Сунут, бывало, наконечник в подвальное окошко и полыхнут как следует. Сами-то они подвалов избегали. Кирпич, и тот таял, как воск. Или забрасывали гранатами подвалы, где семьи прятались».

Трофейные английские танки переделанные в огнеметные, принимавшие участие в штурме Крепости.

Шестой день осады. Солнце нещадно палит. Большая часть цитадели, включая Северный остров, уже захвачена немцами, но Восточный форт держится. Повсюду раздувшиеся на жаре трупы русских солдат, их скидывают в траншеи и воронки и кое-как забрасывают землей и битым кирпичом. Смрад меньше не становится. В прибрежных камышах на воде раскачиваются другие трупы - немцев. Кажется, что этим русским, с сумасбродной отчаянностью оборонявшим крепость, все нипочем. «Все было выжжено дотла, - вспоминает уже знакомая нам медсестра Качова Лесневна, - дома, даже деревья, все». Состояние раненых становилось критическим:

«Мы разрывали одежду на лоскуты, чтобы перевязать раны. Воды не было. Раненые мучились. Достать воды не было никакой возможности - все под огнем. Иногда удавалось чудом зачерпнуть ведро, но что такое ведро на столько людей? Всем доставалось буквально по несколько капель. Мы с риском для жизни приносили чуточку воды, чтобы хоть губы смочить раненым. О себе уже говорить не приходится. А они с такой жадностью набрасывались на эти капли. «Сестра, сестра, дай водички», - просили они. А мы ничего не могли им дать».

Утром 28 июня два уцелевших танка 28-го танкового взвода получили подкрепление - несколько спешно отремонтированных самоходных артиллерийских установок. Обстрел стен Восточного форта продолжился, но по-прежнему без видимых результатов. Вперед выдвинули 88-м зенитное орудие и открыли огонь прямой наводкой. Но и это не помогло, - сдаваться никто не собирался. Пытаясь переломить ситуацию, генерал-майор Шлипер, командир 45-й дивизии, запросил помощь сил люфтваффе с ближайшего аэродрома Малашевичи. Как только договоренность была достигнута, немецким солдатам отдали приказ немедленно очистить территорию крепости и отойти на безопасное расстояние. Низкая облачность несколько отодвинула время начала воздушной операции люфтваффе.

Немцы при поддержке танка Самоа Французского производства, и трофейного Т- 26, пытаются штурмовать западный Форт. У самого вала уже горит еще один немецкий танк. Штурм был отбит."

Солдаты вермахта вновь сомкнули кольцо окружения, чтобы не позволить защитникам выйти. Целую ночь стены крепости освещали прожекторы. Любая попытка немцев хоть на несколько метров приблизиться к форту вызывала ураганный автоматный и пулеметный огонь. Из окруженного форта беспрестанно тянулись огненные строчки трассирующих пуль. Сдадутся они когда-нибудь или нет?
Немецкие генералы уже планировали операцию по окружению советских войск под Смоленском, а 45-я пехотная дивизия вермахта никак не могла сломить сопротивление красноармейцев, окруженных в самый первый день войны.

К концу июля в Бресте под напором немцев постепенно прекращали существование изолированные очаги сопротивления. Бои неоднократно переходили в рукопашные схватки, немцы несли тяжелые потери. Противники не ждали друг от друга актов милосердия. Медсестра К. Лешнева из госпиталя на Южном острове вспоминает:

«Продержав нас неделю в осаде, фашисты ворвались в крепость. Все раненые, а также женщины и дети были хладнокровно расстреляны на наших глазах. Мы, медсестры, одетые в белые головные уборы и фартуки с Красным Крестом, попытались вмешаться, полагая, что к нам все же прислушаются. Но фашисты застрелили только моих 28 раненых, а еще остававшихся в живых забросали ручными гранатами».

К 8 часам утра 29 июня, на восьмой день осады наконец состоялся долгожданный визит люфтваффе. Один-единственный бомбардировщик сбросил 500-килограммовую бомбу на Восточный форт. Полагали, что тем самым удастся склонить к сдаче защитников цитадели и тем самым спасти жизни немецких солдат. Но взрыв бомбы большой мощности лишь слегка повредил толстые кирпичные стены. На следующий день шла подготовка к рукопашной схватке с использованием зажигательных устройств. Бочки и бутылки заполнили бензиномасляной смесью. Их предполагалось поместить в траншеи и поджечь при помощи ручных гранат и ракетниц. Задание это пришлось явно не по душе осаждающим. Решили предоставить пилотам люфтваффе последний шанс.

Приказ N1

Все тот же бомбардировщик довольно долго кружил над крепостью, по-видимому, получая последние указания по радио. Внимание всех было сосредоточено на Восточном форте. Еще одна 500-килограммовая бомба обрушилась на стены крепости. Эффект - минимальный. Все стало понемногу напоминать дикий, сюрреалистический фарс. События решили увековечить на пленке. Вообще, зевак собралось множество - солдаты и офицеры 45-й дивизии следили за происходящим с крыш близлежащих зданий. Покружив еще немного, бомбардировщик спикировал и сбросил вторую бомбу. На сей раз 1800-килограммовую. Она рухнула на угол массивной стены у канала. Все вокруг сотряс страшной силы взрыв, в Бресте задрожали стекла в окнах домов. Высыпавшие на улицу люди увидели, как над крепостью поднялся огромный столб дыма. На сей раз бомба причинила огромные разрушения, и этот эпизод ознаменовал конец обороны Брестской крепости. Из форта потянулись советские солдаты, среди них были женщины и дети. К вечеру сдалось примерно 389 человек.

В утренние часы 30 июня Восточный форт был зачищен, из него вынесли раненых. Наконец представилась возможность предать земле разбросанные повсюду тела немецких солдат. Струи огня, сменявшиеся черным дымом, отмечали путь огнеметчиков, обшаривавших потаенные уголки цитадели в поисках тех, кто не желал сложить оружие. Похоже, вермахт наконец одержал победу. Отныне и шоссе и железнодорожный мост были открыты для беспрепятственного движения войск и грузов. В плен попали остатки двух советских дивизий, 6-й и 42-й - свыше 100 человек офицеров и 7122 солдата и сержанта. Кроме них, немцы захватили 36 гусеничных тягачей и 1500 в значительной степени поврежденных грузовиков, 14 576 винтовок, 1327 пулеметов и 103 артиллерийских орудия различных калибров. Хотя победа была полной, хотя передовые танковые соединения стояли у стен Смоленска, психологическое воздействие этой победы было минимальным.

Кинооператоры из отдела пропаганды снимали на пленку выходивших из руин Восточного форта последних его защитников. Грязные, забинтованные, они дерзко смотрели в объективы. Чуть приободрившись, покуривали предложенные им сигареты, излучая мрачноватую уверенность, которая впоследствии не осталась не замеченной для зрителей еженедельной германской кинохроники.

Последние защитники Дома Офицеров.

По свидетельству некоторых солдат и офицеров 45-й дивизии, «они ничуть не походили на людей надломленных, изголодавшихся или не имевших понятия о воинской дисциплине». Ни майора, ни комиссара, руководивших обороной, так не удалось обнаружить. Оба покончили жизнь самоубийством.
45-я пехотная дивизия начала войну в России ветераном боевых действий, оставив во французской земле 462 солдата и офицера. А 450 солдат и 32 офицера были похоронены на первом дивизионном кладбище этой кампании в Бресте. Еще 30 офицеров и 1000 солдат и унтер-офицеров были ранены.

Вблизи крепости были обнаружены тела примерно 2000 русских, но, по имеющимся данным, погибло свыше 3500 человек. И судьба 45-й дивизии - своего рода микрокосм судьбы очень и очень многих других немецких дивизий, воевавших в России. В ходе этой первой за кампанию операции 45-я дивизия потеряла больше личного состава, чем за все время боевых действий на Западном фронте год тому назад. 3 июля 45-я дивизия вошла в состав 2-й армии и вскоре уже маршировала на восток в тылу переименованной 4-й танковой армии, в составе которой и начинала нынешнюю кампанию.

И даже после 30 июня и уже после вывода 45-й дивизии немецкие солдаты не чувствовали себя в полной безопасности вблизи Брестской цитадели - еще сохранялись отдельные очаги сопротивления. Раздражение против «нечестных», по мнению немцев, методов ведения войны передалось и тем, кто не принимал непосредственного участия в штурме крепости. Ефрейтор Вилли Шадт из 29-й моторизованной дивизии вспоминал, как унтер-офицер Феттенборн из его роты лично расстрелял в Бресте 15 гражданских лиц только для того, чтобы, как он объяснил, эти «красные свиньи чего-нибудь не натворили, что наверняка замышляют». И в этом случае несчастным пришлось самим отрывать для себя могилы.

Чуть спокойнее стало лишь к середине июля. Гельмут К., 19-летний водитель из Имперского трудового фронта, попавший в Россию в первые дни после германского вторжения, писал родителям о продолжавшихся в Бресте акциях сопротивления. Уже по завершении сражения за Минск он 6 июля писал, что «цитадель все еще держится», то есть очаги сопротивления сохранялись. «Русские уже дважды выбрасывали белый флаг, каждый раз после этого туда посылали роту СС, и тем там доставалось на орехи». Однажды, подогнав машину к самой крепости, Гельмут едва не погиб в результате налета пикирующих бомбардировщиков. Бомба разорвалась в каких-нибудь 300–400 метрах от него. «Я даже, признаюсь честно, наделал в штаны от испуга», - свидетельствовал Гельмут К. 11 июля прямо на городской улице Бреста был застрелен немецкий офицер. Гельмут К. на следующий день жаловался в своем письме:

«Тут под землей туннели прорыты, на целых 3 километра от крепости и до казарм, и оттуда до сих пор не могут выкурить русских. А наше подразделение размещается как раз в одной из таких казарм. Здесь на дорогах полно гвоздей, они их специально разбрасывают. Уже сколько раз прокалывал шины… а наши войска уже в 300 километрах отсюда на пути в Москву».

Даже в наши дни можно прочесть нацарапанные штыками в те дни слова на стенах Брестской цитадели. «Обстановка тяжелая, но мы не теряем мужества», «Умрем, но не сдадимся. 20.07.41».

Весь июль вспыхивали перестрелки. Последние защитники погибали в безвестности."

"Из воспоминаний Кувалина Сергея Михайловича. Ст. сержант 84 стр. полка. Сражался на участке у Холмских и Брестских ворот до 2 июля.
...Наставив на грудь штыки, фашисты обыскали нас, отобрали все личные вещи и, отделив группу в человек 20, велели убирать трупы на этом участке. Мы собирали и хоронили павших советских бойцов без разбора и регистрации в первой ближайшей воронке. Трупы разложились, дышать было тяжело. Немецких солдат клали в груды, вынимали все документы, жетон отдавали офицеру, который стоял в стороне с флаконом одеколона в руках. Больше всего немецких солдат было у моста через канал и вокруг гарнизонного клуба. На этом участке мы собрали трупов 600-700. Числа 14-15 июля мимо нас с песнями прошел отряд немецких солдат, человек 50. Когда они поравнялись с Тереспольскими воротами, в середине их строя неожиданно раздался взрыв и все заволокло дымом. Оказывается, это один наш боец еще сидел в разрушенной башне над воротами. Он сбросил связку гранат на немцев, убив человек 10 и многих тяжело ранив, а затем прыгнул с башни вниз и разбился насмерть."

Все трофеи которые удалось взять немцам в Крепости. Очень не густо.

Гитлер и Муссолини в Брестской Крепости.

"Летом 1943 года капитан Иоганн Вестман в Брестской крепости писал в дневнике:
«27.VII. 43. Иногда ночью нас обстреливают русские, которые прячутся в казематах крепости. Говорят, их не больше пяти человек, но мы не можем их найти. Как им удаётся выжить под землёй два года без еды и питья?! Я этого не знаю. Ни тотальное минирование развалин, ни огнемёты, ни даже газы – не помогают: патрули гарнизона продолжают нести в ночное время потери убитыми, реже ранеными, как правило тяжело – в голову, шею, грудь. Бывает, что патруль бесследно пропадает: не находят ни оружия, ни тел, ни даже следов крови! Дезертируют что ли или это опять русские из крепости постарались?"
"Замкнутый, нелюдимый, исключительно неразговорчивый обер-лейтенант К., из антидиверсионного подразделения егерей, сообщил мне как-то, по большому секрету, (перебрав шнапса), что собаки отказываются работать по следу! Kак он сказал с мрачном усмешкой: «Уверенно его теряют, почти сразу же». По его же словам, после того как две группы, ушедшие на прочёску и зачистку подземелий, исчезли, а из третьей, заслышав выстрелы, обнаружили прибыв в дальний, полузатопленный подвал лишь тело одного, (как показало вскрытие – умершего от разрыва сердца), отдан негласный приказ ограничиться лишь контрдействиями на поверхности. Мистика какая-то!"

"Отправляясь на ночное патрулирование в крепость, нижние чины желают друг другу: «Избави нас, Боже, от «Чёрной смерти» (чумы), встречи с «Фрау с автоматом» или с русскими демонами!» Некоторые принялись ревностно посещать службы гарнизонного пастора. Как он мне поведал, нередко спрашивают, не владеет ли он навыками экзерсизма. Запасаются всяческими талисманами и охранительными амулетами."

"Курьёз: сказки братьев Гримм пользуются огромным успехом. А всё из-за того, что кто-то, (пальцем не будем показывать), в шутку, сказал, что там иносказательно изложены способы гарантированно избежать встречи с любыми из тех, кого не следует поминать на ночь глядя. Хотя там столько русских осталось с лета 41-го непогребёнными, а оттого – неупокоенными, что поневоле закрадываются мысли о том, о чём шепчутся по углам – что это сама Крепость мстит нам. Глупости! Нам противостоят люди. Однако же вопрос вопросов – как, ну как они ухитряются не просто выживать в нечеловеческих условиях в течение двух лет, а ещё и оказывать нам регулярное, небезуспешное сопротивление?!"

Камень из Брестской Крепости хранившийся в личном кабинете Гитлера.

ЗЫ - Дополнение для тех кому "слишкам многа букаффф.."
Свою историю таки знать надо.

Мы вернулись.

Мини сериал "Крепость" (4 серии)

Трейлер -

Чем ценен -

Бережным отношением к историческому материалу (вплоть до того - что исполнители главных ролей подбирались по критерию максимального сходства с реальными защитниками) до поминутного соответствия реальным событиям (спасибо братам Белорусам?)
Более развернутая, и точная картина происходящих событий, в отличие от фильма шедшего в прокате (отражен момент неоднократного перехода из рук в руки здания клуба (костела) итд итп)

Неточности -
1. 1800 кг бомба была сброшена не на центр Крепости (как в фильме) - а на форт обороняемый группой майора Гаврилова.
2. Комиссар Фомин был расстрелян не у Холмских ворот - а у одного из валов (Западного укрепления) Крепости.
3. Майор Гаврилов не был репрессирован - после освобождения из плена был восстановлен в воинском звании и наградах. После войны управлял лагерем для японских военнопленных. 30 января 1957 года за образцовое выполнение воинского долга при обороне Брестской крепости в 1941 году и проявленные при этом мужество и героизм Гаврилову Пётру Михайловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда"
Похоронен в Бресте.

4. Судьба семьи Шабловских-

Капитан В.В. Шабловский К.Г. Шабловская К.Г. Старшая дочь капитана Шабловского Раиса. Дочери капитана Шабловского Таня, Светлана, Наташа

"...группа Шабловского стала совершенно беззащитной. Когда наступило утро, дом был окружен плотным кольцом гитлеровских солдат, а потом сюда подошел еще немецкий танк. Все находившиеся здесь были взяты в плен. В руки врага попал и Шабловский со своей семьей. Немцы построили пленных в колонну и под усиленным конвоем автоматчиков погнали их в тыл, за Буг. Посадив на свою здоровую руку восьмимесячную Светлану, Шабловский, бледный и мрачный, опустив голову, шел впереди. Коммунист, человек с обостренным чувством воинской чести, он, видимо, считал несмываемым позором для себя вражеский плен и в душе глубоко сожалел, что не покончил с собой, уступив уговорам товарищей. Раненые, обессиленные бойцы брели за своим капитаном, помогая идти детям. Кто-то из них взял на руки маленькую Наташу, а Рая и Гета шли сами, держась за платье матери. На пути колонны был мост. Когда пленные подошли к нему, капитан Шабловский вдруг поцеловал свою дочь и передал ее жене. Прежде чем кто-либо понял, что он собирается делать, капитан обернулся к своим товарищам. - Кто не хочет оставаться в плену - за мной! - громко крикнул он и прыгнул через перила моста в воду. И тут же вслед за ним бросились другие его бойцы. Наперебой затрещали автоматы конвоиров, закричали и заплакали женщины и дети. Но в несколько минут все было кончено - беглецов перестреляли в воде.
....в тюрьме, битком набитой семьями наших командиров и местными жителями, Галина Корнеевна Шабловская и ее дочери провели около двух недель.Потом их выпустили, и жена капитана на время поселилась в Бресте... подыскав себе подходящее место, она окончательно решила переехать в деревню. Шабловские поселились в одной из небольших деревень близ города Кобрина, в полусотне километров от Бреста. Галина Корнеевна не случайно перебралась в деревню, которая находилась на подозрении у немцев как гнездо партизан. Жена капитана давно стала связной партизанского отряда "дяди Кости", действовавшего здесь, в районе Кобрина. мелая, решительная женщина, Шабловская стала одной из лучших связных отряда. По поручению партизан она ходила, якобы в поисках работы, в кобринскую полицию и установила связь с несколькими полицейскими, которые сочувствовали подпольщикам и готовы были помогать им. В 1943 году, когда отряд готовил важную операцию в городе, Шабловской поручили достать аккумулятор для питания радиостанции. Выполняя это задание, она была выдана провокатором, и гестаповцы схватили ее в Кобрине. Там, в застенках гестапо, жене капитана Шабловского пришлось вынести самые изощренные пытки. Палачи требовали, чтобы она назвала партизан, допытывались, из какой она деревни и где живет ее семья. Спасая своих товарищей и своих детей, она не сказала ни слова, и взбешенные гестаповцы в конце концов повесили ее.
Четыре девочки остались круглыми сиротами. Им самим грозила опасность: если бы гестаповцы нашли, их, дочерей Шабловской ожидала бы смерть. Но о них тотчас же позаботились подруги матери по партизанскому отряду. Сестер отвезли в разные деревни и отдали на воспитание в надежные крестьянские семьи. Так дети капитана Шабловского дожили до освобождения Бреста Советской Армией."

Книга Сергея Сергеевича Смирнова (1915-1976) "Брестская крепость" -

26 июня 1941 года Брестская крепость всё ещё героически оборонялась. Пара эпизодов боёв в крепости в этот день, взятых из книги Ростислава Алиева "Штурм Брестской крепости" - в этой заметке.

Вспоминает один из защитников крепости Иван Долотов, старший сержант, командир взвода 33-го инженерного полка:

«В крепости немцы применяли чучела, которые выставляли в траве и кустах на валах за Мухавцом. Чучела были сделаны очень искусно, они перемещались и по окраске здорово имитировали живых солдат. Здесь же, впервые, я убедился в меткости снайперской стрельбы. Худой, веснушчатый красноармейчик с острым носом лежал на груде матрасов у края окна и время от времени прикладывался к прицелу самой обычной, даже без оптического приспособления винтовки. После выстрела он снимал с себя фуражку с красным околышем пехотинца и вытирал ею потное лицо. Когда я обнаружил немца, приспособившегося за толстым деревом на валу за Мухавцом, я указал на него парню. Немец вырубил с краю ствола у самой земли треугольник и очень удачно маскировался, имея возможность стрелять, не высовываясь из-за дерева. Мне хотелось убедиться в меткости снайпера и чтобы не ушел фашист. Я беспокоился, что нет оптического прицела у красноармейца, но он сказал, что на таком расстоянии он его и так снимет. Когда просвет в стволе закрылся, снайпер выстрелил. Сейчас же за стволом дерева взметнулся и тут же рухнул немец. Мы все были поражены таким мастерством, которое никак не соответствовало неказистому виду этого советского солдата».

А вот что записал 26 июня Герхард Эткен в КТВ (журнале боевых действий) 45 дивизии вермахта:

«Оставшиеся части русских упорно сопротивляются. Случается, что из домов, чья большая часть взорвана, тотчас возобновлялся огонь. Зачистка так трудна потому, что отдельные русские скрываются среди лохмотьев, ведер, даже в кроватях и на потолках, и снова начинают стрелять после обыска дома или кидаются на солдат с остро отточенными ножами. Причиной для необычно настойчивой и выносливой защиты является внушенный комиссарами страх об их расстреле в немецком плену. Некоторые из пленных вообще не встают, а хотят быть застреленными на месте».

Далее Ростислав Алиев в своей книге пишет:
«Убедившись, что боевой дух защитников не сломлен, Кюлвайн (командир I.R.133) решил, не прекращая обстрелов «Дома офицеров» из пехотного оружия и противотанковых орудий, задействовать средства саперов. Поднявшись на крышу кольцевой казармы, в одном из захваченных ее секторов, саперы, пройдя по крыше через Трехарочные, очутились над казармой 33-го инженерного. Вместе с ними было достаточно взрывчатки, чтобы сделать то, что двумя днями ранее Лерман сделал с немцами, обороняющимися в столовой, взрывая перекрытия и стены, загнать противника в угол, принудив к капитуляции.

Подрывать решили, опуская взрывчатку в дымоходы. Стены это не развалит, но должный эффект произведет — напуганные взрывами русские спустятся в подвалы, прекратив огонь. В это время к подвальным окнам подбегут штурмовые группы и различными ящиками, коробками, обломками кирпичей и прочим мусором забьют выходы из них. Масух решил лично руководить операцией.
Но появление саперов на крыше не осталось незамеченным — красноармейцы, находившиеся в каземате пкт 145, стали кричать своим товарищам в «Доме офицеров», что по их крыше ходят немцы. Сами же защитники пкт 145 не могли стрелять — не было патронов.

Почти одновременно грохнул взрыв — разлетелась печка в одном из казематов. Сработали ее осколки — на полу корчились раненые и лежало несколько убитых. Опасаясь второго взрыва, люди бросились к окнам — там их встретил пулеметный огонь. Взрыв! Второй — еще одна печка — вновь жертвы. Взрыв! Саперы работали быстро...
За их работой наблюдал лейтенант Шейдербауэр: «Саперы штурмовых групп вставали на крышу части длинного здания напротив нас. Шестами они спустили подрывные заряды вниз к окнам и взорвали их там, но в результате сдалось лишь несколько русских. Большинство сидело в безопасных подвалах и, несмотря на тяжелые удары артиллерии, снова возобновляло бой после того, как были сделаны подрывы».

Шейдербауэр ошибался — в подвалах сидело далеко не большинство: и огонь с этажей не прекращался — саперы слышали крики и стоны раненных подрывами русских, ноте продолжали стрелять. Более того — ими было быстро принято решение ликвидировать и самих саперов. Группа защитников через горевшее караульное помещение выскочила на крышу, где и начала перестрелку с саперами Масуха. Двое красноармейцев были убиты, двое — тяжело ранены. Однако потери понесли и немцы — отстреливаясь от защитников, был ранен командир PiBtl 91 оберст-лейтенант Масух. Операцию пришлось приостановить.