Художественные особенности лирики О. Э

Характер творчества Осипа Мандельштама определяется непростым временем, в котором он жил. Революция, сталинские репрессии, горечь и страх за судьбу Родины и свою собственную. Его поэзия не приобрела широкой известности. Однако по силе ее звучания автора смело можно поставить наряду с такими известными личностями, как Ахматова, Маяковский, Есенин…

Свой первый сборник Мандельштам назвал «Камень». И это неслучайно, ведь слова стихов - это камни, твердые, основательные, которые ложатся в кладку духовности. Гумилев как-то отметил, что главным вдохновителем для Осипа Эмильевича стал русский язык. И это тем более удивительно, что Мандельштам не имел русских корней. Тем не менее, в своих стихах поэт широко использует певучесть и необыкновенное богатство речи, как, например, в поэзии «Пилигрим»:

Слишком легким плащом одетый,

Повторяю свои обеты.

Ветер треплет края одежды —

Не оставить ли нам надежды?..

Какая-то непривычная тоска, унылое настроение живут в сборнике «Камень». Возможно, время оставило свой отпечаток на мировоззрении литературного героя. «Печаль» для него — ключевое слово. «Я печаль, как птицу серую, в сердце медленно несу», — признается он. Но наряду с этим в восприятии мира живут юношеское удивление и светлая радость.

Дано мне тело — что мне делать с ним,

Таким единым и таким моим?..

…На стекла вечности уже легло

Мое дыхание, мое тепло.

Воспевание культурных ценностей разных народов присуще всем поэтам начала 20 века. Осип Мандельштам развил это наиболее полно, поскольку, возвращаясь к достоянию разных исторических эпох и народов, лирик приходит к выводу, что духовные ценности не имеют национальности, они принадлежат всем.

В стихотворении «Мы живем, под собою не чуя страны», Осип Мандельштам осуждает процессы, происходящие в государстве. Поэт осуждает тупую покорность толпы, которая боится высказывать свое мнение. Лирический герой выступает как гражданин - переживающий, думающий.

Однако, линия осуждения «вождя всех народов» у Мандельштама непоследовательна. Со временем он вдруг начинает восхищаться «отцом», чувствуя свою вину за прежнюю резкость. Просит всех талантливых личностей идти в ногу со временем, а значит и вождем:

Художник, помоги тому, кто весь с тобой,

О. Э. Мандельштам – не повсеместно известный лирик, но без него не только поэзия “серебряного века”, а вся русская поэзия уже непредставимы. Возможность утверждать это появилась лишь недавно. Мандельштам долгие годы не печатался, был запрещен и практически находился в полном забвении. Все эти годы длилось противостояние поэта и государства, которое закончилось победой поэта. Но и сейчас многие люди больше знакомы с дневниками жены Мандельштама, чем с его лирикой.
Мандельштам принадлежал к поэтам-акмеистам (от греческого “акмэ” – “вершина”), для него эта принадлежность была “тоской по мировой гармонии”. В понимании поэта основание акмеизма – осмысленное слово. Отсюда и пафос зодчества, столь характерный для первого сборника Мандельштама “Камень”. Для поэта каждое слово – это камень, который он закладывает в здание своей поэзии. Занимаясь поэтическим зодчеством, Мандельштам впитывал культуру различных авторов. В одном из стихотворений он прямо назвал два своих источника:
В непринужденности творящего обмена
Суровость Тютчева – с ребячеством Верлена.
Скажите – кто бы мог искусно сочетать,
Соединению придав свою печать?
Вопрос этот оказывается риторическим, потому что никто лучше самого Мандельштама не совмещает серьезность и глубину тем с легкостью и непосредственностью их подачи. Еще одна параллель с Тютчевым: обостренное чувство заемности, выученности слов. Все слова, с помощью которых строится стихотворение, уже были сказаны раньше, другими поэтами. Но для Мандельштама это даже в некотором роде выгодно: помня об источнике каждого слова, он может пробуждать у читателя ассоциации, связанные с этим источником, как, например, в стихотворении “Отчего душа так певуча” Аквилон вызывает в памяти одноименное стихотворение Пушкина. Но все-таки ограниченный набор слов, узкий круг образов должны рано или поздно завести в тупик, ибо они начинают перетасовываться и все чаще повторяться.
Возможно, что неширокий диапазон образов помогает Мандельштаму рано найти ответ на волнующий его вопрос: конфликт между вечностью и человеком. Человек преодолевает свою смерть путем созидания вечного искусства. Этот мотив начинает звучать уже в первых стихотворениях (“На бледно-голубой эмали”, “Дано мне тело… “). Человек – мгновенное существо “в темнице мира”, но его дыхание ложится “на стекла вечности” и вычеркнуть запечатлевшийся узор уже никакими силами невозможно. Истолкование очень простое: творчество делает нас бессмертными. Эту аксиому как нельзя лучше подтвердила судьба самого Мандельштама. Его имя пытались вытравить из русской литературы и из истории, но это оказалось абсолютно невозможным.
Итак, свое призвание Мандельштам видит в творчестве, и эти размышления периодически переплетаются с неизбывной архитектурной темой:”… из тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасное создам”. Это из стихотворения, посвященного собору Парижской Богоматери. Вера в то, что он может создавать прекрасное и сумеет оставить свой след в литературе, не покидает поэта.
Поэзия в понимании Мандельштама призвана возрождать культуру (извечная “тоска по мировой культуре”). В одном из поздних стихотворений он сравнивал поэзию с плугом, который переворачивает время: старина оказывается современностью. Революция в искусстве неизбежно приводит к классицизму – поэзии вечного.
С возрастом у Мандельштама происходит переоценка назначения слова. Если раньше оно было для него камнем, то теперь – плотью и душой одновременно, почти живым существом, обладающим внутренней свободой. Слово не должно быть связано с предметом, который обозначает, оно выбирает “для жилья” ту или иную предметную область. Постепенно Мандельштам приходит к идее органического слова и его певца – “Верлена культуры”. Как видим, опять появляется Верлен, один из ориентиров молодости поэта.
Через всю позднюю лирику Мандельштама проходит культ творческого порыва. Он, в конце концов, оформляется даже в некое “учение”, связанное с именем Данте, с его поэтикой. Кстати, если говорить о творческих порывах, то надо заметить, что Мандельштам никогда не замыкался на теме поэтического вдохновения, он с равным уважением относился и к другим видам творчества. Достаточно вспомнить его многочисленные посвящения различным композиторам, музыкантам (Бах, Бетховен, Паганини), обращения к художникам (Рембрандт, Рафаэль). Будь то музыка, картины или стихи – все в равной степени является плодом творчества, неотъемлемой частью культуры.
Психология творчества по Мандельштаму: стихотворение живет еще до его воплощения на бумаге, живет своим внутренним образом, который слышит слух поэта. Остается только записать. Напрашивается вывод: не писать нельзя, ведь стихотворение уже живет. Мандельштам писал и за свои творения подвергался гонениям, пережил аресты, ссылки, лагеря: Он разделил судьбу многих своих соотечественников. В лагере закончился его земной путь; началось посмертное существование – жизнь его стихов, то есть то бессмертие, в котором поэт и видел высший смысл творчества.

(No Ratings Yet)

Related posts:

1. Осип Мандельштам вырос и долгие годы жил в Петербурге, но стихов, посвященных этому городу, у него не так много. Однако некоторые из них известны, насколько могут быть известны стихи долго...
2. Взгляды М. Ю. Лермонтова на поэта и его миссию менялись по мере развития творца, появления и утверждения в его лирике тенденций реализма. Молодой Лермонтов – романтик. Он смотрит на поэта...
3. Тема творчества – одна из центральных в лирике М. Ю. Лермонтова. Герой уже ранних стихотворений, по мироощущению тождественный самому Лермонтову, размышлял о смысле жизни, о назначении поэта и поэзии. Идеалом...
4. Посох мой, моя свобода – Сердцевина бытия, Скоро лъ истиной народа Станет истина моя? О. Мандельштам Поиск ответа на вопрос, вынесенный в эпиграф сочинения, проходит через все многогранное творчество поэта...
5. И когда я умру, отслуживши, Всех живущих прижизненный друг, Чтоб раздался и шире и выше Отклик неба во всю мою грудь! О. Мандельштам У Осипа Мандельштама есть стихотворение “Нашедший подкову...
6. Б. Л. Пастернак, как и любой поэт, не раз предавался размышлениям о назначении своей поэзии, цели ее существования. Пастернак начал задумываться об этом еще в самом начале своей литературной деятельности....
7. В письме Мандельштама к Тынянову есть слова: “Вот уже четверть века, как я, мешая важное с пустяками, наплываю на русскую поэзию, но вскоре стихи мои сольются с ней, кое-что изменив...
8. “Это был человек странный.., трудный.., трогательный… И гениальный”. В. Шкловский Осип Эмильевич Мандельштам – создатель и виднейший поэт литературного течения – акмеизма, Друг Н. Гумилева и А. Ахматовой. Но несмотря...
9. Выбирая в своем творчестве тему поэта и поэзии, А. С. Пушкин не был новатором – до него о значении поэтического творчества уже рассуждали в своих произведениях такие великие предшественники, как...
10. Глаголом жги сердца людей. А. С. Пушкин. Пророк У каждого большого поэта есть строки, в которых он размышляет о своем предназначении, роли в обществе, месте в поэзии. Такие стихи называют...
11. Где не погибло слово, там и дело еще не погибло… А. И. Герцен М. Ю. Лермонтов – духовный преемник Пушкина. Он отразил в своих произведениях размышления о своем поколении, о...
12. Мандельштам. Это имя в поэзии для меня связано с ощущением таинственного, не познаваемого до конца мира. Стихи Мандельштама – магический кристалл словесного искусства. По воспоминаниям современников писал он немного, но...
13. Во многих своих стихотворениях В. Маяковский неоднократно обращался к теме будущего. Каковы же причины, побудившие поэта обращаться к нам – людям двадцать первого века? Во второй половине 20-х годов споры...
14. Для Александра Сергеевича Пушкина любовная тема является одной из основных в его лирике. Все поэты так или иначе обращаются к теме любви. Античные поэты считали чувство любви самым главным: в...
15. Эта традиционная тема волновала таких поэтов, как Гораций, Байрон, Жуковский, Державин и другие. Лучшие достижения мировой и русской литературы использовал в своей поэзии А. С. Пушкин. Наиболее ярко это проявилось...
16. … Угрюм и одинок, Грозой оторванный листок, Я вырос в сумрачных стенах… М. Ю. Лермонтов, “Мцыри” Один из современников, знавших Михаила Юрьевича, вспомнил, что Лермонтов показался ему холодным, желчным и...
17. Н. А. Некрасов пишет в то время, когда в русской литературе безраздельно господствует проза, в эпоху непоэтическую. Именно в такие моменты поэту особенно важно определить назначение поэта и роль поэзии...
18. В своем творчестве А. С. Пушкин не раз обращался к теме жизни и смерти. Многие его произведения поднимают эту проблему; как каждый человек, поэт пытается понять и осмыслить окружающий мир,...

“серебряного века”, а вся русская поэзия уже непредставимы. Возможность утверждать это появилась лишь недавно. Мандельштам долгие годы не печатался, был запрещен и практически находился в полном забвении. Все эти годы длилось противостояние поэта и государства, которое закончилось победой поэта. Но и сейчас многие люди больше знакомы с дневниками жены Мандельштама, чем с его лирикой.

Мандельштам принадлежал к поэтам-акмеистам (от греческого “акмэ” - “вершина”), для него эта принадлежность была “тоской по мировой гармонии”. В понимании поэта основание акмеизма - осмысленное слово. Отсюда и пафос зодчества, столь характерный для первого сборника Мандельштама “Камень”. Для поэта каждое слово - это камень, который он закладывает в здание своей поэзии. Занимаясь поэтическим зодчеством, Мандельштам впитывал культуру различных авторов. В одном из стихотворений он прямо назвал два своих источника:

В непринужденности творящего обмена

Суровость Тютчева - с ребячеством Верлена.

Скажите - кто бы мог искусно сочетать,

Соединению придав свою печать?

Вопрос этот оказывается риторическим, потому что никто лучше самого Мандельштама не совмещает серьезность и глубину тем с легкостью и непосредственностью их подачи. Еще одна параллель с Тютчевым: обостренное чувство заемности, выученности слов. Все слова, с помощью которых строится , уже были сказаны раньше, другими поэтами. Но для Мандельштама это даже в некотором роде выгодно: помня об источнике каждого слова, он может пробуждать у читателя ассоциации, связанные с этим источником, как, например, в стихотворении “Отчего душа так певуча” Аквилон вызывает в памяти одноименное стихотворение Пушкина. Но все-таки ограниченный набор слов, узкий круг образов должны рано или поздно завести в тупик, ибо они начинают перетасовываться и все чаще повторяться.

Возможно, что неширокий диапазон образов помогает Мандельштаму рано найти ответ на волнующий его вопрос: конфликт между вечностью и человеком. преодолевает свою смерть путем созидания вечного искусства. Этот мотив начинает звучать уже в первых стихотворениях (“На бледно-голубой эмали”, “Дано мне тело…”). Человек - мгновенное существо “в темнице мира”, но его дыхание ложится “на стекла вечности” и вычеркнуть запечатлевшийся узор уже никакими силами невозможно. Истолкование очень простое: делает нас бессмертными. Эту аксиому как нельзя лучше подтвердила судьба самого Мандельштама. Его имя пытались вытравить из русской литературы и из истории, но это оказалось абсолютно невозможным.

Итак, свое призвание Мандельштам видит в , и эти размышления периодически переплетаются с неизбывной архитектурной темой:“… из тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасное создам”. Это из стихотворения, посвященного собору Парижской Богоматери. Вера в то, что он может создавать прекрасное и сумеет оставить свой след в , не покидает поэта.

Поэзия в понимании Мандельштама призвана возрождать культуру (извечная “тоска по мировой культуре”). В одном из поздних стихотворений он сравнивал поэзию с плугом, который переворачивает время: старина оказывается современностью. Революция в искусстве неизбежно приводит к классицизму - поэзии вечного.

С возрастом у Мандельштама происходит переоценка назначения слова. Если раньше оно было для него камнем, то теперь - плотью и душой одновременно, почти живым существом, обладающим внутренней свободой. Слово не должно быть связано с предметом, который обозначает, оно выбирает “для жилья” ту или иную предметную область. Постепенно Мандельштам приходит к идее органического слова и его певца - “Верлена культуры”. Как видим, опять появляется Верлен, один из ориентиров молодости поэта.

Через всю позднюю лирику Мандельштама проходит культ творческого порыва. Он, в конце концов, оформляется даже в некое “учение”, связанное с именем Данте, с его поэтикой. Кстати, если говорить о творческих порывах, то надо заметить, что Мандельштам никогда не замыкался на теме поэтического вдохновения, он с равным уважением относился и к другим видам творчества. Достаточно вспомнить его многочисленные посвящения различным композиторам, музыкантам (Бах, Бетховен, Паганини), обращения к художникам (Рембрандт, Рафаэль). Будь то музыка, картины или стихи - все в равной степени является плодом творчества, неотъемлемой частью культуры.

Психология творчества по Мандельштаму: стихотворение живет еще до его воплощения на бумаге, живет своим внутренним образом, который слышит слух поэта. Остается только записать. Напрашивается вывод: не писать нельзя, ведь стихотворение уже живет. Мандельштам писал и за свои творения подвергался гонениям, пережил аресты, ссылки, лагеря: Он разделил судьбу многих своих соотечественников. В лагере закончился его земной путь; началось посмертное существование - его стихов, то есть то бессмертие, в котором и видел высший смысл творчества.

В письме Мандельштама к Тынянову есть слова: “Вот уже четверть века, как я, мешая важное с пустяками, наплываю на русскую поэзию, но вскоре стихи мои сольются с ней, кое-что изменив в ее строении и составе”.

Ничего не скажешь - все исполнилось, все сбылось. Словно алмаз на стекле, словно резцом по камню ман-дельштамовское слово преодолело материю времени и стало культурой. О себе Мандельштам говорил так: “Мы - смысловики”. Его стихи плотны и тягучи, и зрение теряет опору среди шальных образов. Хочется читать, а не понимать. Хочется верить в чистоту поэтического мышления и бессмысленность слова.

Золотистого меда струя из бутылки текла

Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:

Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,

Мы совсем не скучаем, - и через плечо поглядела.

Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни Сторожа и собаки, - идешь, никого не заметишь. Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни. Далеко в шалаше голоса - не поймешь, не ответишь.

Но, прочитав это один, два, три раза, вдруг понимаешь, что тебя обманули. Что все в стихах: и “блаженные слова: Ленор, Соломинка, Лигейя, Серафита”, и прозрачная весна Петрополя, и голубоглазый пунш зимы, и тысяча бочек остальной манделынтаммовской мишуры - все связано и пронизано насквозь мыслями поэта. Просто он так думает. У него так устроена голова. Он такой человек. Он часто бывает оскорбительно культурен. И тогда его стихи приходится читать на русском языке со словарем. Так происходит познание мира. Поэт отворяет окна, и вид из них восхищает. Любой предмет из инвентаря бытия дает ему повод рассуждать, строить бесконечные цепочки ассоциаций. Так Феодосия напоминает ему о Венеции, где поэт, впрочем, никогда не был, ласточка о Психее-жизни, а “власть отвратительна, как руки брадобрея”.

Мандельштам ощущает и мыслит немыслимое и неощущаемое, а именно единство и плотность мира в его истории. Все досягаемы, все близко, - открой душу и протяни руку.

О, если бы вернуть и зрячих пальцев стыд,

И выпуклую радость узнаванья.

Я так боюсь рыданья Аонид,

Тумана, звона и зиянья.

А смертным власть дана любить и узнавать,

Для них и звук в персты прольется,

Но я забыл, что я хочу сказать,

И мысль бесплотная в чертог теней вернется.

Озабоченность Поэта назначением культуры и истории приводит его к мысли о прозрачности их смыслов. Всякое событие, расположенное в истории или культуре, доступно. Мандельштам свободно использует предметы и образы различных эпох и цивилизаций для оформления собственных идей. Иногда ему представляется, что он не волен в своем творчестве, что он чужие стихи:

И не одно сокровище, быть может,

Минуя внуков, к правнукам уйдет,

И снова скальд чужую песню сложит

И как свою ее произнесет.

Поэзия Мандельштама напоминает волшебный фонарь, посредством которого оживают, начинают двигаться и дышать образы истории. Он - истинный певец цивилизации. Даже природа в его стихах обретает урбанизированные формы, приобретая при этом некое дополнительное, имперское величие:

Природа - тот же Рим и отразилась в нем.

Мы видим образы его гражданской мощи

В прозрачном воздухе, как в цирке голубом,

На форуме полей и в колоннаде рощи.

Одно дополняет и оттеняет другое. Природа, растворяясь в истории, создает в ней новые орнаменты и символы. А человек читает их, пролистывает, забывает и вспоминает, играет в них, как ребенок в свои игрушки. “Не город Рим живет среди веков, / А место человека во вселенной”. Рим для поэта вершина и средоточие цивилизации. Он - среда обитания, место и смысл человека. Он - один из центральных символов в поэзии Мандельштама. Его черты имеют и Петербург-Петрополь, и Феодосия, и Москва. Он - особое состояние души, не сам мир, но только взгляд на него, окрашенный мрачноватыми и величественными тонами. Мандельштам в своей поэзии никогда не опускался до пафоса. Его муза звучит торжественно и чеканно и никогда - пафосно. Инстинкт певца не позволял ему сфальшивить ни в одном стихотворении.

Сестры тяжесть и нежность, одинаковы ваши приметы.

Медуница и осы тяжелую розу сосут.

Человек умирает. Песок остывает согретый,

И вчерашнее солнце на черных носилках несут.

Что действительно отличает Мандельштама от всесветного

Принадлежал к плеяде блистательных поэтов Серебряного века. Его оригинальная высокая лирика стала весомым вкладом в русскую поэзию XX века, а трагическая судьба до сих пор не оставляет равнодушными почитателей его творчества.
Мандельштам начал писать стихи в 14 лет, хотя родители не одобряли этого занятия. Он получил блестящее образование, знал иностранные языки, увлекался музыкой и философией. Будущий поэт считал искусство самым главным в жизни, у него сформировались свои понятия о прекрасном и возвышенном.
Для ранней лирики Мандельштама характерны раздумья над смыслом жизни и пессимизм:

Неутомимый маятник качается
И хочет быть моей судьбой.

Первые опубликованные стихотворения имели названия «Невыразимая печаль…», «Дано мне тело – что мне делать с ним…», «Медлительный снежный улей…». Их темой была иллюзорность действительности. , познакомившись с творчеством молодого поэта, спрашивала: «Кто укажет, откуда донеслась до нас эта новая божественная гармония, которую называют стихами Осипа Мандельштама?» Вслед за Тютчевым поэт вводил в стихи образы сна, хаоса, одинокого голоса среди пустоты пространств, космоса и бушующего моря.
Начал Мандельштам с увлечения символизмом. В стихах этого периода он утверждал, что музыка – это первооснова всего живого. Его стихи были музыкальными, он часто создавал музыкальные образы, обращался к творчеству композиторов Баха, Глюка, Моцарта, Бетховена и других.
Образы его стихов были еще нечеткими, автор словно хотел уйти в мир поэзии. Он писал: «Неужели я настоящий, / И действительно смерть придет?»
Знакомство с акмеистами меняет тональность и содержание лирики Мандельштама. В статье «Утро акмеизма» он писал, что считает слово камнем, который акмеисты кладут в основу здания нового литературного направления. Свой первый сборник стихов он так и назвал – «Камень». Мандельштам пишет, что поэт должен быть зодчим, архитектором в стихах. У него самого изменились тематика, образный строй, стиль и колорит стихов. Образы стали предметными, зримыми и вещественными. Поэт размышляет о философской сути камня, глины, дерева, яблока, хлеба. Он наделяет весом, тяжестью предметы, ищет в камне философско-мистический смысл.
В его творчестве часто встречаются образы архитектуры. Говорят, что архитектура – это застывшая музыка. Мандельштам доказывает это своими стихами, которые завораживают красотой линий и глубиной мысли. Поражают его стихи о Соборе Парижской Богоматери, об Адмиралтействе, о Софийском соборе в Константинополе, об Айя-Софии, об Успенском храме Кремля в Москве и Казанском соборе в Петербурге и многих других шедеврах архитектуры. Поэт в них размышляет о времени, о победе изящного над грубым, света над тьмой. В его стихах ассоциативность образов и импрессионизм письма. Ценность этих стихотворений в их философском и историко-культурном содержании. Мандельштама можно назвать певцом цивилизации:

Природа – тот же Рим и отразилась в нем.
Мы видим образы его гражданской мощи
В прозрачном воздухе, как в цирке голубом,
На форуме полей и в колоннаде рощи.

Поэт пытался осмыслить историю цивилизаций и народов как единый, бесконечный процесс.
Так же талантливо Мандельштам описывал мир природы в стихотворениях «Раковина», «Есть иволги в лесах, и гласных долгота…» и других:

Звук осторожный и глухой
Плода, сорвавшегося с древа,
Среди немолчного напева
Глубокой тишины лесной…

В стихах поэта замедленный ритм, строгость в отборе слов, что придает каждому произведению торжественность звучания. В этом проявляется уважение и почтение ко всему, что создано людьми и природой.
В высокой книжной поэзии Мандельштама много отсылок к мировой культуре, что свидетельствует об эрудиции автора. Стихотворения «Бессонница. Гомер. Тугие паруса…», «Бах», «Кинематограф», «Ода Бетховену» показывают, что дает поэту вдохновение для творчества. Сборник «Камень» сделал поэта знаменитым.
Отношение Мандельштама к революции 1917 года было двояким: радость от великих перемен и предчувствие «ярма насилия и злобы». Позже поэт написал в анкете, что революция отняла у него «биографию» и чувство «личной значимости». С 1918 по 1922 год начинаются мытарства поэта. В неразберихе гражданской войны его несколько раз арестовывают, держат в заключении. Чудом избежав смерти, Мандельштам наконец оказывается в Москве.
События революции нашли отражение в стихотворениях «Прославим, братья, сумерки свободы…», «Когда октябрьский нам готовил временщик…» и в сборнике «Tristia» («Скорби»). В стихах этого периода доминирует мрачный колорит: образ корабля, идущего ко дну, исчезающее солнце и т. п. В сборнике «Скорби» представлена тема любви. Любовь поэт понимает как высшую ценность. Он с благодарностью вспоминает о дружбе с Цветаевой, прогулки по Москве, пишет об увлечении актрисой Арбениной, которую он сравнивает с античной Еленой. Примером любовной лирики может служить стихотворение «За то, что я руки твои не сумел удержать…».
Мандельштам внес свой вклад в развитие темы Петербурга в русской литературе. Трагическое чувство гибели, умирания и пустоты сквозит в стихотворениях «В Петрополе прозрачном мы умрем…», «Мне холодно. Прозрачная весна…», «В Петербурге мы сойдемся снова…», «На страшной высоте блуждающий огонь!..».
В 1925 году Мандельштаму отказали в издании его стихотворений. Пять лет он не писал стихов. В 1928 году удалось выпустить ранее задержанную книгу «Стихотворения». В ней поэт говорит, что «не услышан веком», вспоминается «крутая соль обид». Лирический герой мечется в поисках спасения. В стихотворении «1 января 1924» он пишет:

Я знаю, с каждым днем слабеет жизни выдох,
Еще немного – оборвут
Простую песенку о глиняных обидах
И губы оловом зальют.

В стихотворении «Концерт на вокзале» поэт говорит о том, что музыка не облегчает страданий от встречи с «железным миром»:

Нельзя дышать, и твердь кишит червями,
И ни одна звезда не говорит…

Стихотворения 30-х годов отражают ожидание трагической развязки в противостоянии поэта с властью. Мандельштама официально признали «второстепенным поэтом», он ждал ареста и последующей гибели. Об этом читаем в стихотворениях «Речка, распухшая от слез соленых…», «Мастерица виноватых взоров…», «Я больше не ребенок! Ты, могила…», «Голубые глаза и горячая лобная кость…», «Меня преследуют две-три случайных фразы…». У поэта начинает складываться цикл протестных стихов. В 1933 году он пишет стихотворение «Мы живем, под собою не чуя страны…», направленное не только против Сталина, но и против всей системы страха и террора. В 1934 году поэт был отправлен в ссылку до мая 1937 года и за это время создал воронежский цикл стихотворений. Через год он погиб в лагере под Владивостоком.
Мандельштам в своей неповторимо своеобразной лирике выражал надежду на возможность познания необъяснимого в мире. Его поэзии присущи глубокое философское содержание, тема преодоления смерти. Его стихи делают богаче личность человека.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

хорошую работу на сайт">

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

• Введение
• Глава 1. Особенности поэзии О.Мандельштама
• 1.1 Акмеистические взгляды на мир и искусство О.Мандельштама
• 1.2 Смысловой потенциал поэзии О.Мандельштама
• Глава 2. Тема любви в лирике О. Мандельштама
• 2.1 Любовная лирика О. Мандельштама
• 2.2 Лирический герой О.Мандельштама
• Заключение
• Список литературы
• Введение
• Мандельштам, Осип Эмильевич (1891-1938),
• - русский советский поэт, прозаик.
• Родился 3 (15) января 1891 в Варшаве в семье кожевенника и мастера перчаточного дела.
• Вскоре после рождения сына семья переезжает в Петербург. Здесь сознание будущего поэта постепенно пронизывается глубоким и творчески плодотворным культурным диссонансом. Патриархальный быт еврейского клана, впоследствии облекшийся в образ отвергаемого, заклинаемого, но и родного «хаоса иудейского», противостанет в творчестве поэта раз и навсегда ошеломившему, пленившему и отчужденно властному величию Петербурга с его имперской упорядоченностью и повелительной гармонией, которая не раз отзовется в мандельштамовской лирике темами вечного Рима и торжественности архитектурных шедевров. Позднее в поэзии Мандельштама оба этих фона запечатлелись в сочетании глубоких контрастирующих красок - черной и желтой, красок талиса (иудейского молитвенного покрывала) и императорского штандарта: Словно в воздухе струится / Желчь двухглавого орла (Дворцовая площадь, 1915); Се черно-желтый свет, се радость Иудеи! (Среди священников левитом молодым.., 1917).
• Лейтмотив мандельштамовских воспоминаний о детстве - «косноязычие», «безъязычие» семьи, «фантастический» язык отца, самоучкой освоившего русский и немецкий. В наследие поэту достается не речь, а неутолимый порыв к речи, рвущийся через преграду безъязыковости. Путь Мандельштама к лаврам известного поэта 20 в. пройдет через мучительные попытки преодолеть это косноязычие, расширить границы выговариваемого, обуздать «невыразимое» врожденным ритмом, найти «потерянное слово». Но наряду с косноязычием евреев, входящих в русскую речь извне, с усилием, Мандельштаму предстоит преодолеть и косноязычие надсоновской поры русской поэзии - 1880-1890, когда старые возможности языка исчерпаны, а новые лишь брезжат, и, наконец, безъязыковость будущего поэта, которому заказано благополучно пользоваться готовым языком и предстоит сквозь «высокое» косноязычие («косноязычием» именуется в Библии речевой дефект пророка Моисея) прорваться к своему уникальному слову.
• С ранних юношеских лет сознание Мандельштама - это сознание разночинца, не укорененного в вековой почве национальной культуры и патриархального быта: «Никогда я не мог понять Толстых и Аксаковых, Багровых-внуков, влюбленных в семейственые архивы с эпическими домашними воспоминаньями... Разночинцу не нужна память, ему достаточно рассказать о книгах, которые он прочел, - и биография готова». Но из этой неукорененности в национальном быте вырастет причастность всемирному бытию, акмеистическая «тоска по мировой культуре», способность воспринимать Гомера, Данте и Пушкина как современников и «сображников» на свободном «пиру» вселенского духа.
• В 1900-1907 Мандельштам обучается в Тенишевском коммерческом училище. Здесь царила особая интеллигентско-аскетическая атмосфера, культивировались идеалы политической свободы и гражданского долга. В годы первой русской революции 1905-1907 Мандельштам не мог не заразиться политическим радикализмом. Революционные события и катастрофа русско-японской войны вдохновили первые ученические стихотворные опыты поэта. Происходящее воспринимается им как обновляющая стихия, бодрая вселенская метаморфоза: «Мальчики девятьсот пятого года шли в революцию с тем же чувством, с каким Николенька Ростов шел в гусары» - скажет он много позже, оглядываясь назад.
• Получив 15 мая 1907 диплом Тенишевского училища, Мандельштам пытается вступить в Финляндии в боевую организацию эсеров, но не принимается туда по малолетству. Обеспокоенные за будущность сына родители спешат отправить его учиться заграницу. В 1907-1908 Мандельштам слушает лекции на словесном факультете Парижского университета, в 1909-1910 занимается романской филологией в Гейдельбергском университете (Германия), путешествует по Швейцарии и Италии. Эхо этих встреч с Западной Европой уже никогда не покинет поэзию Мандельштама. Именно тогда в сумму архитектурных впечатлений Мандельштама входит европейская готика - сквозной символ образной системы его будущей поэзии.
• В Париже в эти годы происходит внутренний перелом: Мандельштам оставляет политику ради поэзии, обращается к интенсивному литературному труду. Увлекается лирикой В.Брюсова, вождя русского символизма, и французских поэтов - за смелость «чистого отрицания», за «музыку жизни», вызванную отсутствием привязанностей к конкретному жизненному содержанию, как скажет Мандельштам в одном из писем своему бывшему учителю словесности и литературному наставнику Вл. Гиппиусу. В Париже Мандельштам знакомится с Н.Гумилевым, ставшим его ближайшим другом и сподвижником. Именно Гумилев «посвятил» Мандельштама в «сан» поэта. Этому знакомству суждено было укорениться в 1911 уже в Петербурге, когда Мандельштам на вечере в «башне» Вяч. Иванова впервые встречает супругу Гумилева Анну Ахматову. Всех троих объединит не только глубокая дружба, но и сходство поэтических устремлений.
• Около 1910 в наиболее чутких литературных кругах становится очевиден кризис символизма как литературного направления, претендующего на роль тотального языка нового искусства и новой культуры. Желанием художественного высвобождения из-под власти слишком навязчивого и дидактичного символизма было продиктовано намерение Гумилева, Ахматовой Мандельштама, а также С.Городецкого, В.Нарбута, М.Зенкевича и некоторых других авторов образовать новое поэтическое направление. Так в начале 1913 на авансцену литературной борьбы выступает акмеизм.

Глава 1. Особенности поэзии О.Мандельштама

1. 1 Акмеистические взгляды на мир и искусство О.Мандельштама

В 1910-е Мандельштам со всем жаром молодости разделил акмеистические чаяния противопоставить бесконечным символистским порывам «в небо», в неразборчивую мистику, золотое равновесие земного и небесного. В его творчестве плод околоакмеистической журнальной полемики 1913 - статья Утро акмеизма, которая по неизвестным причинам была отвергнута в качестве акмеистического манифеста и опубликована лишь в 1919. Однако именно в этой статье сущность акмеистического взгляда на мир и искусство, принципы поэтики акмеизма сформулированы с предельной ясностью и глубиной.

Более чем какое-либо иное литературное направление 20 в., акмеизм сопротивлялся точному его определению. В его лоно вошли слишком разные художественные системы, привнесенные слишком разными поэтами, которых объединяли в первую очередь приятельские отношения и желание отстраниться от символизма. Но в историю русской литературы 20 в. акмеизм вошел прежде всего как цельная поэтическая система, объединяющая трех стихотворцев - Мандельштама, Ахматову и Гумилева.

Высшее чудо акмеизм прозрел в слове, в самом поэтическом действе. И это чудо слова он противопоставил бесконечным символистским спекуляциям на темы «метафизических», запредельных чудес. Слово у Мандельштама-акмеиста не призывало к бегству из «голубой тюрьмы» реального мира в мир «еще более реальный», «высший», «небесный» (как у романтиков и их наследников - символистов). Мир был единым, Богом данным дворцом. Земное и небесное здесь не противостояли друг другу. Они сливались воедино благодаря чуду слова - божественного дара именования простых земных вещей. И такое поэтическое слово - «слово, как таковое» (формула из Утра акмеизма, развитая в позднейших статьях Мандельштама Слово и культура (1922) и О природе слова (1922)) - претворялось в «чудовищно-уплотненную реальность явлений». Объединив земное и небесное, поэтическое слово как бы обретало плоть и превращалось в такой же факт действительности, как и окружающие вещи - только более долговечный.

Исходной предпосылкой эстетики Мандельштама-акмеиста служила память о поэтических текстах прошедших эпох и их узнавание - или переосмысленное повторение - в цитатах, зачастую преображенных и зашифрованных. Многие критики считали акмеизм - в том числе и мандельштамовскую поэзию - консервативным неоклассическим (или «ложноклассическим») направлением. Однако сами акмеисты возводили слово «классический» к латинскому «classicum», что означает «сигнал боевого горна». А Мандельштам, который определял в статье Слово и культура классику не как то, что уже было, а как то, что должно быть, противопоставлял неувядающую новизну «серебряной трубы Катулла» (древнеримского поэта) двухтысячелетней давности быстро устаревающим футуристическим загадкам: И не одно сокровище, быть может, / Минуя внуков, к правнукам уйдет, / И снова скальд чужую песню сложит / И как свою ее произнесет (Я не слыхал рассказов Оссиана.., 1914).

Мандельштам стремился свое поэтическое существование сличить с неизгладимым следом, оставленным его великими предшественниками, и результат этого сличения предъявить далекому читателю уже в потомстве, «провиденциальному собеседнику» (статья Утро акмеизма) Тем самым снималось противоречие между прошлым, настоящим и будущим. Поэзия Мандельштама могла облекаться в ясные классические формы, отсылающей к искусству былых эпох. Но одновременно в ней всегда таилась взрывная сила сверхсовременных, авангардных художественных приемов, которые наделяли устойчивые традиционные образы новыми и неожиданными значениями. Угадать эти значения и предстояло «идеальному читателю» будущего. При всей безупречной, классической логике своей «архитектуры», смысл мандельштамовского текста столь же непредсказуем, как и ключ загадки. В центре образного языка Мандельштама - спрятанные в подтекст сложные аналогии между порой далекими друг от друга явлениями. И разглядеть эти аналогии под силу только очень подготовленному читателю, который живет в том же культурном пространстве, что и сам Мандельштам.

Например, когда Мандельштам в Летних стансах (1913) назвал судьбу цыганкой, то объяснить этот образ можно двояко: судьба столь же непостоянна, как цыганка, и - цыганки предсказывают судьбу. Однако мандельштамовская поэтика требует еще и третьей мотивировки образа - за пределами стихотворения. И здесь следует обратиться к поэме Пушкина «Цыганы», завершающейся словами: И от судеб защиты нет. Подобный намек посредством скрытой цитаты и наложение разных мотивировок образа - характерный образец мандельштамовской поэтики, которую исследователи называют «семантической» (то есть разрабатываюшей смысловые нюансы, сдвиги значения, обусловленные контекстом и подтекстом). А потому, по словам С.С.Аверинцева, стихи Мандельштама «так заманчиво понимать - и так трудно толковать».

1 . 2 Смысловой потенциал поэзии О.Мандельштама

В поэзии Мандельштама смысловой потенциал, накопленный словом за всю историю его бытования в других поэтических контекстах, приобретает значение благодаря таким скрытым цитатам-загадкам. Они заставляют читателя обратиться к их источникам с тем, чтобы найти систему координат, подтекст, с помощью которого текст можно дешифровать.

Основные черты этого метода в полной мере проявились уже в первом опубликованном сборнике поэта - Камень (1913). Сюда вошли 23 стихотворения 1908-1913 (позднее сборник был дополнен текстами 1914-1915 и переиздан в конце 1915 (на титуле значится - 1916)). Вошедшие в сборник ранние стихи 1908-1910 являют собой уникальное для всей мировой поэзии сочетание незрелой психологии юноши, чуть ли не подростка, с совершенной зрелостью интеллектуального наблюдения и поэтического описания именно этой психологии: Из омута злого и вязкого / Я вырос тростинкой шурша, - / И страстно, и томно, и ласково / Запретною жизнью дыша... Я счастлив жестокой обидою, / И в жизни, похожей на сон, Я каждому тайно завидую / И в каждого тайно влюблен.

В первой части Камня Мандельштам сочетает «суровость Тютчева» с «серой песенкой» Верлена, где «смутное с ясным слито». В ранних стихах поэта критики чаще всего отмечали символистские влияния. Здесь, действительно, как и у символистов, и у романтиков, присутствует некое «двоемирие», противостояние земной преходящей реальности высшему вечному миру. Но Мандельштам это двоемирие ощущает по-особому, сугубо индивидуально. Он драматически напряженно переживает уникальность своего хрупкого «я», своего слабого, но неповторимого «теплого дыхания» на фоне космически безучастной вечности. В итоге рождается удивление (едва ли не центральная эмоция всей лирики Мандельштама), психологически достоверное и лишенное всякой литературности, вторичности: Неужели я настоящий, / И, действительно, смерть придет?

Вскоре эту антиномию частного и космического Мандельштам решит на свой собственный лад - через «одомашнивание» и «согревание» материи. «Родное и теплое» начало в его творчестве осваивает «чуждые» и большие вечные объекты (природу, воздух, историю, искусство) чисто человеческими, «детскими» способами (путем вдыхания, съедания, выпивания). Так, в стихотворении Мороженно! Солнце. Воздушный бисквит... (1914) вечный лед воспетых Тютчевым Альп преобразуется в «бродячий ледник» мороженщика: И в мир шоколада с румяной зарею, / В молочные Альпы мечтанье летит... И боги не ведают - что он возьмет: / Алмазные сливки иль вафли с начинкой... В поэзии Мандельштама Евхаристия, Таинство причащения Телу и Крови Христовым, «как вечный полдень длится», но «взбитых сливок вкус и запах апельсиновой корки» тоже вечны.

Вторая половина Камня, как заметил в рецензии на книгу Гумилев, образцово «акмеистическая». В противовес символистским «экстазам слога», нарочитой звукописи и декоративности здесь царствует «классическая» форма стиха, зачастую приподнятая интонация оды, равновесная экономия стиля и образа. При этом Мандельштам преображает мистические символы в сложные, но осязаемые аналогии, а тайны - в интеллектуальные проблемы, загадки. Ключ к такому методу лежит уже в названии книги. Именование «камень» может быть воспринято как анаграмма (игра на созвучии через перестановку букв) слова АКМЭ, давшее название новому литературному движению (это греческое слово, обозначающее высшую точку развития, расцвет, но также и острие камня, по происхождению родственно индоевропейскому слово akmen - «камень»). Но название сборника отсылает и к знаменитому стихотворению Тютчева 1833 Probleme, повествующему о камне, который с горы скатившись, лег в долине, сорвавшись сам собой или низвергнут мыслящей рукой. В статье Утро акмеизма Мандельштам окончательно прояснит смысл этой ассоциации: «Но камень Тютчева... есть слово. Голос материи в этом неожиданном паденье звучит как членораздельная речь. На этот вызов можно ответить только архитектурой. Акмеисты с благоговением поднимают таинственный тютчевский камень и кладут его в основу своего здания».

В Камне Мандельштам символистскому культу музыки, «эфемернейшего из искусств», отвечал как раз монументальными образами архитектуры, свидетельствующими о победе организации над хаосом, пафоса утверждения меры и обуздания материи над безмерностью и порывом, а, как следствие - Логоса, разумного Слова, над мистической бессмыслицей (Айа-София (1912), Notre Dame (1912), Адмиралтейство (1913)): ...красота - не прихоть полубога, / А хищный глазомер простого столяра. / Нам четырех стихий приязненно господство, / Но создал пятую свободный человек: / Не отрицает ли пространства превосходство / Сей целомудренно построенный ковчег.

И все же здесь нет пресловутого культа вещей, какой критики нередко усматривали за акмеистическими манифестами, а чувственная пластичность и осязаемая конкретность образов - не главное. Когда поэт хочет передать вещь на ощупь, он достигает этого одной деталью. Но таких вещей в лирике Мандельштама немного. На вещи своего века поэт смотрит с огромной дистанции. Сами по себе они его удивляют, но не очень интересуют. Взгляд Мандельштама проходит как бы сквозь вещи и стремится уловить то, что за ними скрыто.

Еще в 1911 Мандельштам совершил акт «перехода в европейскую культуру» - принял христианство. И хотя крещен поэт был в методистской церкви (14 мая, в Выборге), стихи Камня запечатлели захваченность католической темой, образом вечного Рима апостола Петра. В римо-католичестве Мандельштама пленил пафос единой всемирной организующей идеи. Она отразила в духовной сфере симфонию готической архитектуры. Подобно тому, как «твердыня» собора созидается из «стихийного лабиринта», «непостижимой леса» и «недоброй тяжести» камней, из хора столь разных и несхожих народов рождается единство западного христианского мира под властью Рима. Веками это единство поддерживалось жестким уставом, железной организацией и дисциплиной. Но для Мандельштама религиозный культ, именно в его строго регламентированном католическом уставе, - «ничего не требует» в награду за свой совет и в христианском произволении парадоксальным образом наделяет поэта наивысшей творческой свободой: Как жаворонок, Жамм (Франсис Жамм - французский католический поэт) поет, / Ведь католический священник / Ему советы подает. Иной пример связан с восприятием Мандельштамом образа «первого русского западника» - П.Чаадаева. Ему посвящена статья 1915 Петр Чаадаев, его образом вдохновлено созданное тогда же стихотворение Посох. В католических симпатиях Чаадаева, в его преданности идее Рима как средоточия духовного единства христианской вселенной Мандельштам прозревает не измену, а глубинную верность русскому национальному пути: «Мысль Чаадаева, национальная в своих истоках, национальна и там, где вливается в Рим. Только русский человек мог открыть этот Запад, который сгущеннее, конкретнее самого исторического Запада. Чаадаев именно по праву русского человека вступил на священную землю традиции, с которой он не был связан преемственностью…». И лирический герой самого Мандельштама, очевидно, с «посохом» отправился в Европу - «страну святых чудес», - дабы по-настоящему «вырасти в русского».

Теперь «весна неумирающего Рима» перенимает у зрелого Мандельштама ту роль противовеса родимому хаосу, которую для юного поэта выполняла петербургская архитектура. А в понятии «родимого хаоса» ныне неразличимы два лика - «иудейский» и «российский».

С началом Первой мировой войны в поэзии Мандельштама все громче звучат эсхатологические ноты - ощущение неминуемости катастрофы, некоего временного конца. Эти ноты сопряжены, прежде всего, с темой России и наделяют образ Родины, зажатой в тисках неумолимой истории, даром особой свободы, доступной лишь тем, кто вкусил Смерти и взвалил на себя жертвенный Крест: Нам ли, брошенным в пространство, / Обреченным умереть, / О прекрасном постоянстве / И о верности жалеть. (О свободе небывалой...(1915)). Место «камня», строительного материала поэзии, ныне заменяет подвластное огню «дерево» - одновременно символ трагической судьбы, выражение русской идеи и напоминание о Крестном Древе Страстей Господних (Уничтожает пламень.., 1915).

Стремление приобщиться к такого рода трагическому национальному опыту в практической жизни заставляет Мандельштама в декабре 1914 отправится в прифронтовую Варшаву, где он хочет вступить в войска санитаром. Из этого ничего не вышло. Поэт возвращается в столицу и создает целый ряд стихотворений, которые можно назвать реквиемом по обреченному имперскому Петербургу. Именно в качестве имперской столицы Петербург подобен для Мандельштама святому, богоотступническому и гибнущему Иерусалиму. Российскую империю с «окаменевшей» Иудеей роднит «грех» национального мессианизма. Воздаяние за него - неизбежная катастрофа (тема позднейшей статьи Пшеница человеческая (1923)). Государственность, слишком густо, безусловно и самодовольно осознающая свою святость, обречена погибнуть. Уходящий державный мир вызывает у поэта сложное переплетение чувств: это и почти физический ужас, и торжественность (Прославим власти сумеречное бремя, // Ее невыносимый гнет), и, наконец, даже жалость. Мандельштам, наверное, первым в мировой литературе заговорил о «сострадании» к государству, к его «голоду». В одной из глав Шума времени - автобиографической прозы 1925 - возникает сюрреалистический образ «больного орла», жалкого, слепого, с перебитыми лапами, - двуглавой птицы, копошащейся в углу «под шипенье примуса». Чернота этой геральдической птицы - герба Российской империи - была увидена как цвет конца еще в 1915.

Стихи поры войны и революции составляют у Мандельштама сборник Tristia («книгу скорбей», впервые изданную без участия автора в 1922 и переизданную под названием Вторая книга в 1923 в Москве). Цементирует книгу тема времени, грандиозного потока истории, устремленной к гибели. Эта тема станет сквозной во всем творчестве поэта вплоть до последних дней. Внутреннее единство Tristia обеспечено новым качеством лирического героя, для которого уже не существует ничего личного, что не причастно общему временному потоку, чей голос может быть слышен лишь как отзвук гула эпохи. Совершающееся в большой истории осознается как крушение и созидание «храма» собственной личности: В ком сердце есть - тот должен слышать, время, / Как твой корабль ко дну идет. (Сумерки свободы (1918)). Мотив отчаяния здесь звучит очень отчетливо, однако на последней глубине он высветляется очищающим чувством собственной причастности происходящему. Повествование зачастую ведется от первого лица множественного числа: Мы в легионы боевые / Связали ласточек - и вот / Не видно солнца; вся стихия / Щебечет, движется, живет;/ Сквозь сети - сумерки густые - / Не видно солнца и земля плывет.

По законам духовного парадокса, восходящим еще к апостолу Павлу («Где преумножается грех, там преизбытствует Благодать»), тяжкая, кровавая и голодная пора начала 1920-х не только ознаменуется подъемом поэтической активности Мандельштама, но и привнесет странное, вроде бы иррациональное ощущение просветления и очищения (В Петербурге мы сойдемся снова... (1920)). Мандельштам говорит о хрупком веселье национальной культуры посреди гибельной стужи русской жизни и обращается к пронзительнейшему образу: И живая ласточка упала / На горячие снега. Ужас происходящего чреват последней степенью свободы. «Нет ничего невозможного. Как комната умирающего открыта для всех, так дверь старого мира настежь распахнута перед толпой. Внезапно все стало достоянием общим. Идите и берите. Все доступно: все лабиринты, все тайники, все заповедные ходы. Слово стало не семиствольной, а тысячествольной цевницей, оживляемой сразу дыханием всех веков», - сказано в статье Слово и культура.

27 декабря 1938 в пересылочном лагере «Вторая речка» под Владивостоком доведенный до грани безумия Мандельштам умирает.

Наследие О.Э.Мандельштама с начала 1960-х начинает активно входить в культурный обиход интеллигенции эпохи «оттепели».

Глава 2. Тема любви в лирике О. Мандельштама

2.1 Любовная лирика О. Мандельштама

Любовная лирика светла и целомудренна, лишена трагической тяжести. Влюбленность -- почти постоянное чувство Мандельштама, но трактуется оно широко: как влюбленность в жизнь. Любовь для поэта -- все равно что поэзия. В 1920 году, перед тем как окончательно соединить свою жизнь с Надеждой Яковлевной, Мандельштам испытал глубокое чувство к актрисе Александрийского театра. Ей посвящено несколько стихотворений. Несколько стихотворений поэт посвятил А. Ахматовой. Надежда Яковлевна, жена и друг поэта, пишет: “Стихи к Ахматовой... нельзя причислить к любовным. Это стихи высокой дружбы и несчастья. В них ощущение общего жребия и катастрофы”. О любви Осипа Мандельштама к красавице Ольге Вак-сель, о вызванных этим семейных раздорах подробно рассказала в своих воспоминаниях Надежда Яковлевна. Что поделаешь, Мандельштам действительно довольно часто влюблялся, принося огорчения своей Наденьке, а русская поэзия обогащалась прекраснейшими стихами на вечную тему любви. Мандельштам влюблялся, пожалуй, до последних лет жизни, восхищаясь жизнью и красотой.

На земле нет могилы Осипа Мандельштама. Есть лишь где-то котлован, куда в беспорядке сброшены тела замученных людей; среди них, по-видимому, лежит и Поэт -- так его звали в лагере.

В самых горьких стихах Мандельштама не ослабевает восхищение перед жизнью, в самых трагических, таких как “Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма...”, звучит этот восторг, воплощенный в поразительных по новизне и силе словосочетаниях: “Лишь бы только любили меня эти мерзкие плахи, Как, нацелясь на смерть, городки зашибают в саду...” И чем труднее обстоятельства, тем ощутимей языковая крепость, тем пронзительней и удивительней подробности. Тогда-то и появились такие дивные детали, как “океанических нитка жемчугов и таитянок кроткие корзины”. Кажется, за стихами Мандельштама просвечивают то Моне, то Гоген, то Сарьян...

« Не ограничена еще моя пора,

И я сопровождал восторг вселенский,

Как вполголосая органная игра

Сопровождает голос женский...»

Это сказано 12 февраля 1937 года. Счастье возникало в момент создания стихотворения, может быть, в самой тяжелой ситуации, и чудо его возникновения поражает больше всего.

« Не разнять меня с жизнью --

Ей снится

Убивать и сейчас же ласкать...»

Кажется, человек, идущий по воде, внушил бы нам меньший трепет. Непонятно, каких чудес нам еще нужно, если ежегодно в мае на пустыре зацветает сирень, если на почве бедности, неизвестности или прирожденного забвения, войн и эпидемий напи-сана музыка Баха и Моцарта, если из “каторжной норы” до нас дошли слова декабриста Лунина о том, что в этом мире несчастны только глупцы и животные, если у нас под рукой лежат воронежские стихи Мандельштама.

Переживание стихов как счастья -- это и есть счастье. Еще нелепей жалобы на то, что его нет в жизни, что оно возможно лишь в поэзии. “Нет счастья в жизни” -- это вообще не человеческая, а уголовная формулировка. На противоборстве счастья и беды, любви к жизни и страха перед ней держится вся поэзия и в особенности -- Мандельштама, выдержавшая самое тяжелое испытание в истории русской поэзии.

2.2 Лирический герой О.Мандельштама

Краеугольным камнем каждого лирика является любовь. Любовь к жизни, природе, женщине. В поэзии О. Мандельштама любовная лирика занимает важное место. Она светла и целомудренна. Лирический герой Мандельштама - не любовник, скорее - нежный брат, слегка влюбленный в сестру или в “туманную монашку” (из стихотворения, посвященного Марине Цветаевой):

« Целую локоть загорелый

И лба кусочек восковой.

Я знаю - он остался белый

Под смуглой прядью золотой.

...Нам остается только имя:

Чудесный звук, на долгий срок,

Прими ж ладонями моими

Пересыпаемый песок.»

Стихотворение, посвященное О. Арбениной - это редкий случай в ранних стихах Мандельштама столь открытого, страстного проявления чувств:

« Я наравне с другими

Хочу тебе служить,

От ревности сухими

Губами ворожить.

Не утоляет слово

Мне пересохших уст,

И без тебя мне снова

Дремучий воздух пуст.

Я больше не ревную,

Но я тебя хочу,

И сам себя несу я

Как жертву палачу.

Тебя не назову я

Ни радость, ни любовь;

На дикую, чужую

Мне подменили кровь.

Еще одно мгновенье,

И я скажу тебе:

Не радость, а мученье

Я нахожу в тебе.

И, словно преступленье,

Меня к тебе влечет

Искусанный, в смятеньи,

Вишневый нежный рот.

Вернись ко мне скорее:

Мне страшно без тебя,

Я никогда сильнее

Не чувствовал тебя,

И всё, чего хочу я,

Я вижу наяву.

Я больше не ревную,

Но я тебя зову.»

Мандельштам влюблялся, пожалуй, до последних лет жизни, но постоянной его привязанностью оставалась беспредельно ему преданная Надежда Яковлевна, его жена. О. Мандельштам был одним из немногих поэтов, посвящавших стихи женам. Даже стихотворение 1937 года, написанное незадолго перед гибелью, похоже на послание влюбленного:

« Твой зрачок в небесной корке,

Обращенный вдаль и ниц,

Защищают оговорки

Слабых чующих ресниц.

Будет он обожествленный

Долго жить в родной стране -

Омут ока удивленный, -

Кинь его вдогонку мне.

Он глядит уже охотно

В мимолетные века -

Светлый, радужный, бесплотный,

Умоляющий пока.

Только Мандельштам умел так совмещать горечь и восхищение:

Еще не умер ты, еще ты не один,

Покуда с нищенкой-подругой

Ты наслаждаешься величием равнин

И мглой, и голодом, и вьюгой.

В роскошной бедности, в могучей нищете

Живи спокоен и утешен -

Благословенны дни и ночи те

И сладкогласный труд безгрешен.

Несчастлив тот, кого, как тень его,

Пугает лай собак и ветер косит,

И беден тон, кто, сам полуживой,

У тени милостыни просит.»

«Романы» Мандельштама были, по-видимому, более успешны в литературном плане, чем в любовном. Недаром он писал позднее: «И от красавиц тогдашних - от тех европеянок нежных - сколько я принял смущенья, надсады и горя!» Зато русская поэзия обогатилась прекраснейшими стихами на эту вечную тему.

Заключение

Мандельштам -- поэт философского склада, с обостренным интересом к истории. Влюбленный в Древнюю Элладу, он глубоко ощущал связи русской культуры с эллинизмом, полагая, что благодаря этой преемственности “русский язык стал именно звучащей и горящей плотью”.

Никто не может и сегодня с окончательной точностью назвать дату его смерти и место захоронения. Большинство свидетельств подтверждает “официальную” дату кончины поэта -- 27 декабря 1938 года, но некоторое очевидцы “продлевают” его дни на несколько месяцев, а подчас и лет...

Еще в 1915 году в статье “Пушкин и Скрябин” Мандельштам писал о том, что смерть художника есть его последний и закономерный творческий акт. В “Стихах о неизвестном солдате” он провидчески сказал:

« Наливаются кровью аорты,

И звучит по рядам шепотком:

-- Я рожден в девяносто четвертом,

Год рожденья -- с гурьбой и гуртом,

Я шепчу обескровленным ртом:

Я рожден в ночь с второго на третье

Января в девяносто одном

Ненадежном году -- и столетья

Окружают меня огнем. »

Смерть Мандельштама -- “с гурьбой и гуртом”, со своим народом -- к бессмертию его поэзии добавила бессмертие судьбы. Мандельштам-поэт стал мифом, а его творческая биография -- одним из центральных историко-культурных символов XX века, воплощением искусства, противостоящего тирании, умерщвленного физически, но победившего духовно, вопреки всему воскресающего в чудом сохранившихся стихах, романах, картинах, симфониях.

Список литературы

1. Воспоминания о серебряном веке. Сост. В. Крейд. М., Республика, 1993.

2. Лекманов О.А. Книга об акмеизме. М., 1996

3. Мандельштам Н.Я. Воспоминания. Вторая книга. М., 2000

4. Мандельштам Н.Я. Воспоминания. М., 1989

5. Мандельштам О.Э. Сб. Четвертая проза. Шум времени, М., СП Интерпринт, 1991, с. 94.

6. Мандельштам О.Э. Собрание произведений. Стихотворения/ Сост., подг. текста и прим. С.В. Василенко и Ю.Л. Фрейдина. М., Республика, 1992.

7. Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. М., Худож. лит., 1990.

8. Нечепорук.Е. Осип Мандельштам и его время. М., Наш дом, 1995.

9. Струве Н. Осип Мандельштам. Томск, 1992

10. Ульяшов П.С. Одинокий искатель. М., Знания, 1991.

Подобные документы

Изучение творчества О.Э. Мандельштама, которое представляет собой редкий пример единства поэзии и судьбы. Культурно-исторические образы в поэзии О. Мандельштама, литературный анализ стихов из сборника "Камень". Художественная эстетика в творчестве поэта.

курсовая работа , добавлен 21.11.2010


Рассмотрение основных тем в творчестве А. Пушкина. Исследование поэзии "Серебряного века": символизма, футуризма и акмеизма. Сопоставление произведений автора со стихотворениями А. Блока, А. Ахматовой, М. Цветаевой и Мандельштама; выделение общих тем.

презентация , добавлен 05.03.2012


Музыка и образ музыканта в русской литературе. Особенности творчества О. Мандельштама. Литературные процессы начала ХХ века в творчестве О. Мандельштама. Роль музыки и образ музыканта в творчестве О. Мандельштама. Отождествление поэта с музыкантом.

дипломная работа , добавлен 17.06.2011


Тема любви - центральная тема в творчестве С.А. Есенина. Отзывы о Есенине писателей, критиков, современников. Ранняя лирика поэта, юношеская влюбленность, истории любви к женщинам. Значение любовной лирики для формирования чувства любви в наше время.

реферат , добавлен 03.07.2009


Краткие биографические сведения о поэте. Начало творческого пути. Истоки формирования поэтического слова Светланы Ивановны. Временные периоды в литературном творчестве C. Матлиной. Тема войны и России, любовная лирика в поэзии. Своеобразие ее прозы.

реферат , добавлен 25.03.2015


Жизненный и поэтический путь Н.М. Рубцова, истоки лирического характера и пейзажная лирика в его поэзии. Мир крестьянского дома, старины, церкви и русской природы - рубцовское понятие Родины. Значение темы дороги для понимания всей поэзии Н. Рубцова.

курсовая работа , добавлен 11.03.2009


Влияние философии культуры акмеизма на создании "вечных" образов в творчестве А. Ахматовой. Система ценностей философии акмеизма, отраженная в поэзии. Тема счастья, любви, поэта, поэзии, гражданина. Образ Петербурга. Содержательное значение ритма.

реферат , добавлен 08.11.2008


Жизненный и творческий путь О. Мандельштама. Стихотворение "Мы живем под собою не чуя страны…" как знаковое произведение в творчестве поэта. Отношения между поэтами, писателями и властью. Внутренние побуждения Мандельштама при написании стихотворения.

реферат , добавлен 22.04.2011


Творческое становление А. Ахматовой в мире поэзии. Изучение её творчества в области любовной лирики. Обзор источников вдохновения для поэтессы. Верность теме любви в творчестве Ахматовой 20-30 годов. Анализ высказываний литературных критиков о её лирике.

реферат , добавлен 05.02.2014


Объем теоретических понятий "образ", "традиция", "картина мира", "поэтика". Связь "картины мира" и "поэтики" русского футуризма и рок-поэзии. Художественная трактовки образа города в творчестве В.В. Маяковского. Образ города в творчестве Ю. Шевчука.